Дресс-код летучей мыши - Дарья Донцова

Конечно, Ира пообещала молчать даже под пытками. И почти сразу ей стало понятно: на гостиницу это заведение не походит. Три домика в Подмосковье разделяли высокие кирпичные заборы. Персонала было минимум. Светлана Поросятина и Ира. Все было сделано для того, чтобы гости сохраняли полную анонимность. На ресепшен звонил мужчина и говорил:

– Номер два сегодня въезжает. В случае чего-то непредвиденного звоните.

Телефон, по которому следовало обращаться, всякий раз менялся. Света шла в домик, проверяла, все ли там в порядке, открывала дверь, ворота и уходила, оставив на столе в кухне ключ от дома и пульт от глухих железных ворот. Постояльцев обе женщины никогда не видели, им запрещалось даже проходить мимо строения, в котором кто-то находился. И все домики никогда никто не занимал одновременно, заселялся только один.

Спустя какое-то время тот же мужской голос сообщал по телефону:

– Номер два свободен.

Света брала ключи, звала Иру, они шли в номер и начинали уборку. То, что в отеле творится нечто непотребное, порой страшное, Ира поняла быстро. Гости оставляли после себя полное безобразие. В порядке вещей было уносить окровавленные простыни, собирать горы пустых бутылок, коробок из-под еды. Ресторан в гостинице отсутствовал, даже воды в бутылках там не было. Но постояльцы никогда не обращались к администрации, все необходимое они привозили с собой.

Как-то раз женщины нашли на полу в доме девочку лет восьми, всю в крови, без сознания. Это был тот случай, когда следовало использовать аварийный телефон. Горничные кинулись в офис, мужской голос равнодушно сказал:

– Не покидайте ресепшен. Позвоню, когда можно выйти. Сидеть тихо. Той, которая высунется на улицу, не поздоровится.

С восьми утра до полуночи Ира и Света тряслись в служебном помещении, они поостереглись даже в будку у забора сбегать. Потом раздался звонок.

– Можете передвигаться.

Уборщицы поспешили на объект и ахнули. Помещение убрали, вымыли и продезинфицировали, в воздухе витал запах хлорки.

– Я тут больше работать не могу, – заплакала Света, – конец! Уезжаю.

– Эй, ты куда? – испугалась Ира.

– Так я тебе и сказала, – фыркнула Света, скрылась в комнатушке, где жила, и вышла оттуда с небольшой сумкой.

– Порядки ты знаешь, – заявила она Ире, – когда в следующий раз позвонят, скажи: «Светы нет, она уехала туда, где ее не достанете». Чао тебе!

На дворе стоял солнечный день, на Свете была кофта с V-образным вырезом, шею украшала цепочка из желтого металла, на ней висел медальон, усыпанный камушками.

Луч солнца проник сквозь маленькое окошко и упал на украшение. Оно заискрилось, заиграло разноцветными огоньками.

– На тебе бриллианты, – ахнула Ира.

– Представь себе, да, – кивнула Поросятина, – я не расстанусь никогда с этой подвеской.

И пошла к двери.

– Не бросай меня тут одну, – заплакала Ира, – мне очень страшно!

Поросятина остановилась, вернулась и села на стул.

– Ладно. Когда я тебя первый раз увидела, испугалась: будто в зеркало смотрю. Даже цвет глаз совпадал, чего вообще не должно быть. Мне до сих пор не встречались люди с такой ярко-синей радужкой. Один окулист объяснил: это генетическая мутация. Возможно, мы с тобой родня. Возможно, посторонние, просто у тебя та же мутация. Не знаю. Но то, что мы выглядим близнецами, это факт. Поэтому я сейчас кое-что тебе сообщу. Я вышла замуж за Германа Файфа, потому что мечтала о богатой красивой жизни. Любила я его? Нет. Любил он меня? Нет. Ему требовалась супруга-выставка, красивая, не дура. В принципе у меня к нему претензий нет. Жили мы в разных спальнях, выходили вместе в свет. Он владелец бизнеса, не знаю какого, но постоянно занят. Мне выделялась определенная сумма в месяц, большая. Я ее тратила. Если деньги заканчивались, я обращалась к секретарю мужа Вадиму. Он всеми делами у Файфа заправляет. И на карточку падала определенная сумма. Потом мне стало понятно: моему якобы супругу бабы вообще не нужны, он со мной пару раз переспал, живенько так, раз-два, и пошел. Любовь у мужика с его секретарем. Жена – это прикрытие. Конечно, сейчас толерантность, типа все геев уважают, понимают. Ну, может, в шоу-бизнесе и так. А серьезные люди с гомосексуалистом дел вести не станут. Западло им. И пресса обрадуется, если правду выяснит, пойдет писать. Герман же о своих делах не распространяется, внимания к себе не привлекает. Разобралась я во всем, но не расстроилась. Живу как хочу, деньги при мне, считаюсь хозяйкой гостиницы. Чего еще надо? А потом спина заболела, да так, что стоять стало больно. Поехала к остеопату. Доктор молодой, красивый, я голая… Ну и сама догадайся, чем мы в кабинете занялись. Влюбилась я. Начала ездить на прием каждый день. Дура просто! Потом Вадим ко мне в спальню пришел, видео показал. Как он записал, чем мы с врачом занимаемся? Загадка. Неверную жену в тот же день сюда привезли. Файф со мной не встречался, не беседовал. Секретарь сказал:

– Светлана, ты пока живешь здесь, работаешь.

Подробно так объяснил, что делать надо, и завершил инструкцию словами: «Сиди тихо, не рыпайся. Герман Наумович в шоке от измены любимой супруги. Развод он затевать не хочет, но видеть тебя в своем доме ему противно. Чем ты отплатила мужу за его доброту? Легла в постель с альфонсом, покупала ему подарки на деньги Файфа. Думала, я твои расходы не проверяю? Как увидел дорогие мужские часы, так сразу понял, чем ты занимаешься. Вот и наказали гулящую бабу. Веди себя тихо». И уехал. А мне что делать? Паспорта нет, денег нет, машины нет, работы нет, прописана я у Файфа. Конечно, можно было после того, как Вадим смылся, побежать через лес, выйти на какое-то шоссе, поймать попутку, рвануть в любую газету, рассказать все, что знаю. И? Сколько мне потом жить останется? Я служила тут одна, потом ты приехала! Знакома с Вадимом?

– Нет, – прошептала Ира, – никогда его не видела. Меня сюда знакомая устроила. Мне просто адрес дали.

– Ничего, скоро встретишься с мужиком, – пообещала Света, – не доверяй ему! Он такая падла!

И ушла. Это было в понедельник. В среду раздался звонок, мужской голос сказал:

– Сегодня в шестнадцать занимают первый номер.

– Поняла, – ответила Ира.

– Кто говорит? – удивился инкогнито.

– Ира, – прошептала Бондаренко.

– А где Светлана? – спросил незнакомец.

– Уехала, – пролепетала уборщица.

– Куда?

– Не знаю.

Голос неожиданно стал ласковым:

– Лучше расскажи. Света ушла молча? Если хочешь соврать, то не надо.

– Когда позвонят, она велела мне сказать: «Светы нет, она уехала туда, где ее не достать», – прошептала Ира.

– Умница, – похвалил баритон.

Гости жили до субботы. Ира убрала домик, села в своей комнате у окна и стала смотреть на лес. В голове метались разные, по большей части унылые мысли. Неужели ее жизнь так и пройдет в одиночестве? Пропадет талант актрисы? Она проведет жизнь, убирая за другими грязь? В отеле определенно творится нечто ужасное. Может, ей сбежать? Поступить, как Света? Но куда ей идти? Денег нет, жилья нет, друзей нет.