Любимый деспот - Мила Реброва

Кажется, вазой.

Меня же ее слова поставили в тупик. Разве я так к ней относился? Неужели она видела наши отношения именно в таком свете? Да я пылинки с нее сдувал! Откуда только взялись все эти мысли в ее голове?! Неудивительно, что она предпочла мне Глеба, если действительно думала обо мне так, как говорила.

– Уходи! Не хочу слышать тебя! Я ложусь спать и надеюсь, к моменту моего пробуждения твой рассудок, который ты явно потерял, вернётся, и ты отвезешь меня в аэропорт!

Пролежав полчаса, я всё же встала и, осторожно открыв дверь, выглянула в коридор. Поднос с едой, как и говорил Осман, дожидался меня снаружи.

Поняв, что глупо морить голодом себя и своего ребенка, который нуждался в питании, я взяла поднос и, вновь закрыв дверь на ключ, расположилась с ним на кровати. Осман приготовил мой любимый кускус с бараниной. Видимо, пытался задобрить, гад такой.

Огреть бы его чем-нибудь тяжелым, может, тогда бы мозги встали на место. Этот упрямый осел вбил себе в голову такие глупости, что я даже не считала нужным разубеждать его в них. Я знала, что это бесполезно. Пока он не увидит тест ДНК, он не поверит мне.

Я не собиралась делать его до родов, но сейчас, видимо, придется. Больше терпеть его обвинения и то, что он решил, сыграв в благородство, принять меня с чужим, как он считал, ребенком, просто сводило меня с ума. Может, другая бы и обрадовалась на моем месте такому повороту, но не я.

Факт того, что он не верил мне, считая изменщицей и лгуньей, ранил как ничто другое. Ведь Осман знал меня всю мою сознательную жизнь. И всё же думал обо мне такие гадости. Еще и был готов закрыть на это глаза, считая правдой. Кто так делает?!

Даже осознание того, что его чувства оказались глубже, чем я думала, не помогало мне. Я злилась и ненавидела его.

Всё, чего я хотела, так это стабильности и спокойствия, но Осман и этого меня лишил. Неужели я так и не смогу быть счастливой? И с ним плохо и без него. И ведь так было всегда. Но я устала наступать на горло своей гордости и спускать ему всё. На этот раз я точно его не прощу.

– Нам нужно поговорить, – найдя его пару часов спустя в кабинете, где он проверял какие-то бумаги, заявила я.

– Отдохнула? – проигнорировав мое заявление, спросил он, окидывая меня теплым взглядом своих аквамариновых глаз.

– Ты ведешь себя глупо, Осман. Нельзя просто взять и удерживать человека. Мне может стать плохо, а кругом, по твоим же словам, ни души. Я уже не говорю про больницу, – как могла, спокойным тоном попыталась я воззвать к его разуму.

– На крыше стоит вертолет, и, как ты знаешь, я отлично умею им управлять. Я не настолько безответственен, чтобы не учитывать твое состояние, лапа. Мы доберемся до больницы быстрее, чем сделали бы это, находясь в центре, – спокойно резюмировал он.

Честно говоря, я не ожидала подобного, когда заводила этот разговор. Даже растерялась на минуту от его заботы. Но показывать этого не собиралась.

– Так что расслабься и не думай о плохом, – разминая напряженные мышцы плеч, проговорил он.

– И до каких пор ты будешь удерживать меня здесь? Я думала, ты выше тех мужчин, которые считают, что могут заполучить женщину силой, – процедила я в запале.

Меня бесило то, что, вместо того чтобы злиться, я внезапно залипла на его оголенных предплечьях. Осман переоделся в хлопковые белые брюки и рубашку. Белый цвет соблазнительно оттенял медовый оттенок его кожи, отчего глаза выглядели ярче, приковывая к ним всё мое внимание. Чертово предательское тело охватило возбуждение, а память о случившемся в самолете лишь подогрела его.

– Силой? – зло нахмурился он, вырывая меня из моих размышлений. – Я когда-нибудь принуждал тебя к чему-либо?

– Что же ты делаешь теперь, по-твоему? Разве я не пленница? – распалялась я, наблюдая, как он встает, продолжая хмуриться. – Отпусти меня и…

– И что? Вернешься к нему? – прорычал он, хватая меня за плечи и разворачивая так, чтобы я опиралась бедрами на стол.

– Ты болен, Осман! – попыталась я оттолкнуть его за плечи. – У тебя навязчивые идеи…

– О да, болен. Еще как! Болен тобой! – прорычал он, проводя большим пальцем по моей нижней губе. Я замерла, пораженная его горячностью, ведь Осман всегда держал себя в руках. Да и это «похищение» никак не вязалось с ним и с его правильностью. Неужели он действительно испытывает ко мне такие сильные чувства?

От осознания этого закружилась голова, а дыхание с трудом вырывалось из груди. От его голодного жадного взгляда на мои губы у меня засосало под ложечкой, и я вдруг поняла, до чего же я безвольная и слабая. И как…

Додумать мне не дали. Осман прижался ко мне всем телом, буквально распластав на своем рабочем столе, и поцеловал. Поцеловал так, чтобы у меня не осталось никаких сомнений – я его. Хочу я этого или нет.

Своим поцелуем он словно утверждал права на меня. Сразу же врываясь языком и доминируя над моим ртом. Накрыл руками набухшую и увеличившуюся с беременностью грудь и начал жадно ласкать ее, пальцами отыскав сосок левой и играя с ним прямо сквозь тонкую ткань белой туники, в которую я переоделась после душа.

Лифчиком я с некоторых пор пренебрегала, надевая его только на выход, чем он и воспользовался, издавая страстные стоны в мой голодный до него рот.

– Осман! – попыталась я оттолкнуть его, да вот только в голосе моем проскальзывала мольба о большем, а не о том, чтобы он прекратил.

Словно поняв это, Осман начал спускаться поцелуями вниз по моей шее к ключицам, развязал тесемки туники и обнажил верхушку груди, жадно проводя языком и всасывая плоть в рот, пока я дрожала и издавала молящие неконтролируемые стоны.

Его склоненная надо мной голова и губы, так откровенно ласкающие, просто сводили меня с ума, заставив позабыть обо всем на свете. Я даже не представляла, что мне настолько не хватало его близости, она дурманила и пьянила, изгоняя все остальные чувства.

Он что-то одержимо шептал, но я не в состоянии была разобрать, что именно. Осман спустился рукой вниз к моим бедрам и, пробравшись под трусики, накрыл рукой киску, лаская набухшие складки и щипая за чувствительный клитор.

Я вскрикнула, почувствовав, как его зубы сомкнулись на моем соске, доставляя болезненное удовольствие. Жар всё распространялся по телу, отчего я просто пылала, чувствуя, как напряжение стягивает напряженные мышцы лона, требуя разрядки. Я почти достигла пика, когда неожиданно Осман остановился и, стянув с меня трусики, опустился на колени, шире раздвигая мне бедра и закидывая мою правую ногу на свое плечо.

– Как я скучал по этой киске, – пошло прошептал он и, не дав мне отреагировать, попробовал меня на вкус, приходясь по расселине языком и слизывая мои соки.

– Ах-х-х! – вскрикнула я, выгибаясь и пытаясь прижаться к нему ближе.

Я нуждалась в более грубой ласке, но он, черт бы его побрал, словно специально дразнил меня неспешными полизываниями. Он буквально лакомился мной, никуда не спеша, что просто сводило с ума.