Рыцари плащаницы - Анатолий Дроздов

– А где настоящий д'Оберон?

– Его нет.

– Уехал? И отдал тебе фирман добровольно?

– В замке д'Оберона, когда к нему приступили сарацины, было двое моих братьев, – ответил Роджер после раздумья. – Они были против сдачи и горячо уговаривали воинов стоять на стенах до последнего. Тогда д`Оберон велел связать их, а после передал сарацинам. И те отрезали рыцарям головы. Медленно, ножом, чтобы все видели и ужаснулись…

– Дальше! – сдавленно попросил Козма.

– Я перехватил д`Оберона на пути в Акру. Его люди не стали сражаться – они поняли, что доблесть в Леванте больше не в чести. Барон требовал суда ассизы, но я говорил тебе, чужеземец, что если нет королевства, то нет и законов. Тогда он стал настаивать на божьем суде, предлагал мне сразиться, рассчитывая на свою молодость и силу. Я ответил, что нельзя давать меч в руки Иуде, против этого вопиет все Святое Писание. Туркополы связали его и повесили на придорожном дереве. А я забрал фирман… Что еще ты хочешь знать, чужеземец?

– Мы возьмем воинов?

– Почему ты так настойчив?

– Мне будет спокойнее, когда за спиной будет не семь, а сорок всадников.

– Кони, оружие и одежда принадлежат Сеифу и его людям. Я не могу отобрать то, что сам отдал – это против чести. Снаряжение можно выкупить у туркополов, но этих денег, – Роджер коснулся кучки монет, – слишком мало. У меня же осталось пять безантов.

Козма молча достал из-за пояса кожаный кошель и высыпал на стол горсть серебра и золота. Роджер изумленно посмотрел на него.

– Были у Селима, с которым ты так вежливо говорил на дороге, – пояснил Козма. – Мой друг посчитал, что добыча принадлежит тому, кто убил врага.

– Вот еще! – Иоаким достал свой кошель и выложил на стол золотой и серебряный браслеты и несколько золотых монет. – Это было у сотника, которого уложили под башней. Я посчитал, что ты был слишком щедр по отношению к туркополам… Прости, если ошибся.

– Сеиф может посчитать, что и этого мало, – хрипло сказал Роджер.

– Думаю, он согласится, – сказал Козма, вставая. – Трудно отказаться от денег, когда они лежат на столе. Я поговорю с ним сам…

* * *

Стрела свистнула и вонзилась в склон в шаге от пшеничного снопа, привязанного к вбитому в землю колу. Лучник, молодой франк в драной одежде, смущенно потупился.

– Проклятый сарацинский лук!

– Это хороший турецкий лук! – возразил Роджер, забирая у него оружие. – Снаружи он проклеен сухожилиями, изнутри – рогом. Поэтому стрела из него летит дальше, чем из тисового и бьет сильней. Нужно только приловчиться. Смотри!

Он наложил пятку стрелы на тетиву, быстро натянул ее. Отпустил. Тяжелый трехгранный наконечник попал в центр мишени, расщепив кол так, что оперение стрелы скрылось в соломе.

– Срацины для меткости привязывают на руку сипер, – Роджер показал на роговую пластинку на своем запястье. – Стрелу кладешь в желобок на сипере, остальное – просто!

– Можно мне?

Роджер удивленно посмотрел на Козму, но отдал ему лук. Затем снял сипер и помог привязать его к левому запястью лекаря. Кузьма натянул лук, приложился… Стрела медленно понеслась к мишени и задела край снопа.

– Прицел верный, но тетиву натянул слабо, – пояснил Роджер. – Так даже кольчугу не пробьешь, не говоря о панцире.

– Тетива тугая, – пожаловался Козма. – Из пальцев выскальзывает.

– Неправильно берешь. Надо большим пальцем и прижимать его этими двумя, – Роджер поднял средний и указательный. – Сарацины, чтобы тетива не выскальзывала, даже надевают на палец кольцо из рога. Покажи! – сказал Роджер Сеифу.

Туркопол подошел и продемонстрировал большой палец с широким роговым кольцом. Внутренняя сторона кольца была сделана в виде выступающего широкого шипа.

– Разве можно с шипом стрелять быстро? – усомнился франк в драной одежде.

Роджер хмыкнул и что-то быстро сказал Сеифу по-тюркски. Тот улыбнулся и вытащил из-за пояса пучок стрел. Взмахом руки воткнул их в землю перед собой, снял с плеча лук… Стрелы одна за другой мелькали в воздухе; одна не успевала вонзиться в центр снопа, как следующая уже летела следом. Расщепленный во многих местах, кол не выдержал и покосился; последние стрелы пронзали солому, уже лежащую на земле.

– Адово семя! – восхищенно воскликнул франк.

– Под Тивериадой так перестреляли половину нашего войска. Вы сами были там и видели. Слушать меня! – крикнул Роджер толпе оборванцев толпившихся возле него. – Всем взять луки и по очереди стрелять в снопы! – он указал на ряд мишеней на склоне холма. – Пока из пальцев кровь не пойдет! Тот, кто попадет в сноп десять раз подряд, получает коня, одежду и оружие. Кто не научится попадать в сноп за пятьдесят шагов, останется здесь. Все поняли?

– Я бы лучше копьем! – робко попросил высокий франк в драной одежде. – Я у рыцаря копейщиком был.

Роджер покосился на него.

– Как зовут?

– Гуго

– Откуда ты?

– Из Аквитании.

– Давно в Палестине?

– Весной пришел. А через три месяца – битва…

– Понятно. Запомни, Гуго: воин, который не умеет стрелять из лука или арбалета, в Палестине не нужен. Рыцарь может позволить себе сражаться копьем или мечом, но за его плечом должен стоять лучник. Мы забыли об этом под Тивериадой. А сарацины готовились. На каждого лучника у них было по четыре сотни стрел, их подвозили к ним на верблюдах. От их стрел солнца не было видно.

– Можно мне арбалет? – попросил Гуго.

Роджер замешкался.

– Я видел среди добычи пару, – подсказал Козма.

– Дай ему! – согласился рыцарь. – И присмотри! Но правило тоже – десять стрел подряд!..

Гуго оказался сметливым парнем. Скоро Козма понял, почему прежний господин определил аквитанца в копейщики. Руки у этого нескладного виллана достигали колен, но оказались необычайно сильными: взведя тетиву арбалета несколько раз крюком, Гуго отложил его в сторону и стал натягивать ее руками, упирая приклад в живот.

– Это уже не арбалет, а гастрафет какой-то получается! – хмыкнул Козма, но готовить оружие по-новому не запретил.

В широких ладонях Гуго арбалет казался легким, когда аквитанец вжимал его в плечо, то "гастрафет" не шевелился, словно составляя одно целое с телом воина. Правила стрельбы Гуго освоил быстро. Точно уяснив, как и куда целился, он наконец положил десять стрел в сноп одну за другой.

– Выбирай себе одежду и коня! – сказал Козма радостно улыбающемуся аквитанцу. – Заслужил.

Гуго умчался наверх, где лежали тюки с одеждой и паслись спутанные кони, и скоро вернулся верхом – весь в сиянии сарацинского боевого наряда.