Мой папа самый лучший - Саша Ройс

— Тебе двадцать девять. Не пора ли задумываться о семье? — неожиданно для меня выдает он.

Я вспыхиваю от некорректного замечания мужчины. Щеки на моем лице наверняка уже покраснели. Ух! Зря ты, Вадим, про мой возраст напомнил.

Конечно, по всем общественным параметрам я уже как пять лет должна быть замужем и с двумя детьми. Ха! А вот сейчас возмущение пробивается сквозь чистосердечный натиск Кречетова. Отправить бы его домой. Однако решаю избавиться от него более вежливо.

— Спасибо, что напомнил, Вадим! — усмехаюсь я. — Обязательно подумаю на досуге.

— Не обижайся. Мы мужчины в такие моменты плохо подбираем слова, — он виновато улыбается.

Хм.

— Когда номер в телефон вбил?

Мужчина пожимает плечами.

— В спорткомплексе.

Значит, пока я пар выпускала.

— Это некрасиво, — лаконично высказываюсь о своем недовольстве.

Озираюсь по сторонам.

— Здесь что-то есть?

— Пара жучков, — радует Кречетов.

Театрально вздыхаю.

— И когда же ты их установил?

— Ночью, — невозмутимо отвечает он.

Ну да. Меня минувшей ночью дома не было… И он об этом знает!

— Вадим, а тебя не смущает, что я провела ночь у другого мужчины?

Считаю, что лучше сказать «другой мужчина», чем «Мирон». Не хочу сейчас думать об этом напыщенном… самовлюбленном… наглом… Все! Не думаю…

— Не смущает, — продолжая играться с зажигалкой, гость устремляет на меня пристальный взор, — у тебя с ним все равно ничего не было. Я же тебе сразу сказал, что Мирон предпочитает определенный типаж женщин. С жаркого на салатик так быстро не пересаживаются.

Посмотри-ка, тоже мне вегетарианец нашелся!

— Да ты сама призналась, что с ним только из-за девчонки.

На его лице язвительная усмешка.

— До сих пор не понимаю, как Мирон в одночасье баб к себе располагает, — уже риторически размышляет Кречетов, когда до меня в следующий миг доходит.

— А ты откуда все это знаешь?

— Знаю.

О, нет!

Я подаюсь вперед, опираясь локтями о бедра, соединяю кончики пальцев.

— Ты прослушиваешь Мирона, — задумчиво произношу я.

— Только когда мне это интересно, — тянет слова Кречетов.

Поднимаю глаза на резкий звук. Одним ловким движение Вадим откидывает крышку зажигалки и, приблизив пламя очень близко к своему лицу, немигающим взглядом рассматривает его.

— Он же твой друг, Вадим, — к месту напоминаю я.

— Доверяй, но проверяй! — он гасит пламя и убирает «игрушку» в карман плаща. От постоянного внимания проницательных глаз мне становится как-то не по себе, а Вадим меж тем продолжает: — привычка у меня такая, на предыдущей работе еще подсел. До сих пор никак остановиться не могу.

Он усмехается.

— Ты мне про прослушку в доме Мирона, зачем сказал? Не всем же болтаешь, правда? — прищуриваюсь.

— Я же говорю: ты мне нравишься, Лиза. Тебе одной сказал, чтобы ты понимала, какие у меня к тебе серьезные намерения.

Чуть не поперхнулась.

— А! Вроде как ты мне доверяешь, — с безобидной улыбкой уточняю я.

— Именно.

— Хочешь, чтобы я тебе доверяла в ответ?

— Конечно, — охотно отзывается Вадим.

Непроизвольно из груди моей вырывает прерывистый вздох.

— Буду, если ты перестанешь меня «слушать», Вадим. Убери прослушку, — прошу вежливо и наблюдаю за ним.

— Поужинаешь со мной сегодня, Лиза, уберу.

Мои губы растягиваются в иронической улыбке. Ничего в этой жизни за «спасибо» уже не делается.

Денек у меня начался бурно, продолжился очень бурно, будет не логично, если вечером будет полный штиль. Решаю закончить день соответствующе. Это будет мой первый и последний ужин с Кречетовым. Надо сделать его незабываемым.

— Что ж, Вадим, твоя взяла. Убирай прослушку и телефон мой, пожалуйста, избавь от жучков, — протягиваю ему свой гаджет. — Где ужинаем? И к которому часу мне собраться?

После моего согласия Кречетов становится более сговорчивым. Избавляет мою квартиру от своей спецтехники и обещает вернуться за мной через два часа.

Оставшись одна, я быстро печатаю сообщение Мирону:

«Кречетов тебя прослушивает! В доме точно есть жучки. Хотя я бы на твоем месте проверила бы абсолютно все на наличие «насекомых». Не благодари. Лучше мне вообще ничего не отвечай».

Отправляю.

Руки чешутся добавить что-то от себя. Смайлик с высунутым языком посылаю следом. Потом проверю наличие ответа, а пока мне надо готовиться к ужину.

Принимаю контрастный душ, чтобы собраться с мыслями. Сегодня день будет для меня знаменательным, потому что я приняла очень важное для себя решение. Искренне надеюсь, что жить мне после этого будет легче.

Надеваю контактные линзы. На работе предпочитаю очки, чтобы больше соответствовать деловому имиджу. Но это будет завтра. А сегодня я решаю быть красавицей неимоверной. Чтобы красиво принять правду, которая, к сожалению, есть и никуда от нее не деться. Это тяжело и одновременно важно. Я не знаю, каково мне будет после оглашения приговора, но сейчас я уже испытываю смешанные чувства.

Для себя — я иду ужинать сама с собой, чтобы в первую очередь себе сказать эту правду, а не Кречетову. Я должна это принять.

Макияж получается безупречным. Пшеничные волосы укладываю волнистыми локонами. Из нарядов выбираю черное элегантное платье с открытыми плечами. Оно в меру облегает фигуру и не короткое, длина до середины колена. Черные лодочки, аккуратная сумочка того же цвета.

Я готова.

Проверяю телефон — от Мирона ничего. От Авроры тоже… На душе становится грустно, а из зеркала на меня смотрит красавица. Улыбаюсь. Красавица улыбается, но глаза тоскливо-печальны…

В минуты ожидания Кречетова мне звонит Лара. Интересуется, как у меня дела и хочет уже завтра вечером видеть меня на тренировке. Что ж, это будет для меня подходящим — выпустить пар. Даю свое согласие и прощаюсь с тренером.

Кречетов заезжает за мной вовремя. Весь такой при параде. Словно жених. Ему идет подобный образ. Он дарит мне огромный букет цветов и что-то еще в пакетике. Благодарю его за такое внимание.

— Лиза, ты выглядишь роскошно! — сыплет комплиментами Вадим, целуя мне руку.

Он открывает мне дверцу черного полностью затонированного новенького хэтчбека. Усаживаюсь на переднее пассажирское сиденье.

— Что там? — интересуюсь я, украдкой заглядывая в лаконичный подарочный пакет.