ЧОП «Заря». Книга третья - Евгений Александрович Гарцевич

Ларса не сработал. Пропитанные какой-то магией стекляшки не реагировали на потуги захватить их и сбросить на пол.

Как вода сквозь пальцы, поток силы профессора просочился мимо рамок, поскреб стену и растаял в пустоте. При этом на душе стало мерзко, будто руку в мешок с личинками запустил. А от разбитых зеркал вообще фонило, прозрачный бордовый ореол трепетал в паре сантиметрах от пола и ощутимо пованивал. Запах казался сладким, но приторным, напомнившим микстуру из детства.

«Интересный оттенок у силы…» — задумчиво пробормотал Ларс: «Определенно, если выживешь, то потом отследить сможем…»

— Идеи есть? Можем вытащить его наружу? — я увернулся от нового удара, но попал в ловушку в отражении упавшего, но не разбившегося зеркала. Лодыжку пронзила острая боль от впившихся под коленку зубов. Штанина начала рваться, а по ноге потекла струйка крови. На автомате я подпрыгнул, извернулся и попытался ударить свободной ногой пустое пространство, и тут же вскрикнул от нового укуса в плечо.

Дернул рукой, начал бить себя по лопатке, пытаясь сорвать того, кто все глубже и глубже вгрызался в мою спину.

— Подавился что ли? Похлопать? — за спиной раздался голос Гидеона.

— Очень смешно, — прохрипел я, чувствуя, что еще пара ударов и я просто рухну на пол, — Мелочь есть? Дробь хотя бы?

Гидеон либо сразу понял, что я хочу либо адекватно оценил, что мое время, слушать шутки закончилось, но и мелочь и патрон с дробью у него нашелся сразу. Начав нараспев читать какую-то молитву, он подбросил в воздух надо мной горсть монет, одновременно щелкнув курком своего «Ле Ма», переводя его в режим стрельбы дробью. Монетки еще блестели в воздухе, и он выстрелил в противоположную стену. И сразу же бросился из комнаты.

— Жги, профессор, — подбитая челюсть еле повернулась, чтобы поддержать мысленный приказ.

Облако монеток замерло, задрожало, а потом сталкиваясь и звеня разлетелось во все стороны. Как шрапнель кромсая стены вместе с зеркалами. Эффектно, но мало. Я вернул все обратно, заодно, с тугим усилием, выковорив все дробинки, засевшие в штукатурке после выстрела Гидеона. Стальной рой разросся, дробинки вибрировали от силы, одолженной у профессора.

Получилась прямо настоящая жужжащая стая бешеных пчел, которую я превратил в локальный множественный пинбол. Целиться было некогда, голова гудела от боли, поэтому я просто хлестал стальной мелочью по стенам. Рикошетил, подгонял и менял траекторию.

Остановился, только когда понял, что в комнате остался всего один источник света — мой фонарь, тихонько коптивший в углу комнаты.

Покойник кучей грязного тряпья валялся посреди комнаты. Монетки не только перебили веревку, но и превратили его жутко смердящий дуршлаг из полуразложившихся органов. Дышать этим было невозможно, я пошатнулся, падая в сторону выхода, но меня подхватил Гидеон.

— Учись силу дозировать, — священник впихнул в меня маленький пузерек с лечебным сиропом, — И на ногах бы остался и здесь почище бы было.

«Вот, вот, полностью поддерживаю…» — фыркнул профессор: «…силушка-то не дармовая, между прочим. На всех не напасешься…»

Я чуть не задохнулся от наглости. А ничего, что сила-то моя? Пригрел в душелове паразитов. Но, что ни говори полезных. Не если выживу, а когда зеркальную гопоту изведем, первым делом профилактическую беседу проведу. К деду в моторку отправлю на перевоспитание. Вторым делом, возьму за правило, всегда с собой патрон с дробью в кармане носить. Еще в великом фильме всех времен и народов: «Последнем бойскауте» патрон даже без оружия работал, и у меня уже и со Жнецом прокатило, и теперь.

На верхнем этаже послышался грохот, будто рухнул шкаф или комод, а потом заверещала Банши.

— Подкинь еще патрон, — я на бегу крикнул Гидеону, поймал и поковылял вверх, стараясь размять раненую ногу.

Я проскочил мимо зеркала на первом этаже, попытался сделать рывок, но нога подвернулась, а я полетел кувырком. Как ни старался отвести взгляд, но даже в полете зеркало как намагниченное, так и тянуло в него заглянуть. Заметил в отражении тяжелую бронзовую люстру, рухнувшую на пол в паре сантиметрах от моей головы.

Уже не в отражении, а прямо под моими ногами затрещал пол. Доски полопались, образовав дыру в пару десятков сантиметров. Над ухом прозвучал выстрел, звон битого стекла и крик Гидеона.

— Оно взаимодействует только с тем, что мы видим в отражении! — крикнул священник, а потом треснул рукояткой револьвера по комоду, на котором лежало маленькое зеркальце, — Захар, найди Стечу и бейте все, что увидите, только не заглядывайтесь!

Банши продолжала визжать, разбавляя истеричные выкрики отборным матом. Я ускорился, выпуская перед собой новый рой дроби из раскуроченного патрона. Натолкнулся на лестнице на, как бы случайно оброненное, ручное зеркальце, похожее на вытянутую ракетку для пинг-понга, пнул ее по касательной, стараясь не попасть в отражение, напрыгнул и растоптал.

Выскочил на второй этаж, не глядя запуская во все стороны дробь. Услышал металлический звонкий стук, словно дробинке в кастрюлю бросили, и одновременно звук разбитого зеркала. Аккуратно выглянул в дверной проем, шарахнулся от двухметрового рыцаря в доспехах — всего помятого от дробинок, а за ним пустую раму с осколками.

«Отличный доспех…» — тоном знатока покивал Ларс: «Однако, а твой дед, этот дикарь, оказывается коллекционер…»

«Ага, а ловушка еще лучше…» — хмыкнул Муха: «Супертяжелый вес, с таким бы мы не справились…»

Пока знатоки обменивались мнением, я уже вбежал в ближайшую комнату. Спальня — старая кровать с продавленным дырявым матрасом и изъеденным молью балдахином, шкаф, комод и туалетный столик, конечно, же с зеркалом. С целой гармошкой из трех половинок, чтобы уж точно можно было себя разглядеть.

Комната проходная, за кроватью виднелась открытая дверь в ванную комнату, откуда и доносились крики Банши. Орала так, будто ее там живьем съедают.

Подкрался вдоль стеночки, опрокинул туалетный столик и для верности прыгнул на него, топча и ломая тонкую заднюю фанеру. На фоне некогда белой плитки увидел локоть блондинки, вывернутый в странной позе и дергающийся в конвульсиях. Бросился вперед, замахиваясь финкой и держа наготове свинцовый «рой».

И сначала не увидел никого, кроме блондинки, висящей в воздухе с повернутой шеей. Девушка уже не визжала, хрипела, вздрагивала и скребла носками ботинок по полу. Одной рукой хватала себя за шею, а второй из последних сил рвала свою курточку, всю пропитанную кровью. На полу перед ней лежала тушка мертвой крысы.

Я опять не смог удержаться и заглянул в отражение. Каких-то полсекунды всего финка, сделав два оборота, летела в большое толстое зеркало. Но я успел и подхватить