Преемница темного мага - Ирина Матлак

За такими мыслями я ненадолго выпала из реальности, а к ней меня вернул странный, ни на что не похожий звук. По воде снова пробежала вибрация, за которой последовали высокие волны и сильные порывы ветра, принесшие перемешанные со снегом дождевые капли.

— Глубина меня сожри… — потрясенно выдохнул кто-то из пиратов.

— Да чтоб мне сдохнуть! — с не меньшим потрясением подхватил другой.

Разумом я еще не осознавала, что происходит, но все чувства моментально обострились, и интуиция заставила обратить осмысленный взгляд на грот.

Придерживая подхватываемые разъярившимся ветром пряди волос, я присмотрелась к гроту внимательнее и обомлела. В ужасе застыла, не веря, что зрение меня не обманывает.

Издавая потрескивающие звуки и порождая гул, вторя шуму волн и завываниям ветра, скалы сходились друг с другом. И без того узкий проход с каждым мгновением становился еще уже… а «Летящий» со всеми ловцами и капитаном по-прежнему оставался внутри.

— Невозможно, — на грани восприятия различила я негромкий голос Флинта. — Мы ведь решили это много лет назад…

При других обстоятельствах я бы заострила на этом внимание, но сейчас не волновало ничто, кроме того, что ловцы в настоящий момент как никогда близки к гибели. Они ведь остались там! Там, в этом проклятом месте, которое вот-вот превратит их в неразборчивое плоское месиво!

Пока одна часть меня оцепенела в ужасе, другая словно наблюдала за всем со стороны и сохраняла разум холодным. Если ничего не предпринять — им не выжить. Даже объединенной магии альвов, саламандр и ундин не хватит для того, чтобы остановить движение скал, которыми тоже очевидно управляет древняя магия.

— Нужно что-то делать! — высказала я мысли вслух, схватив Флинта за рукав. — Немедленно!

Судя по ощущениям, взгляд у меня был сумасшедшим, а сердце сокращалось с такой скоростью, что совершенно непонятно, как у меня не случился приступ.

Пошли меня Флинт куда подальше и спокойно наблюдай за смертью служащих Морского корпуса, я бы, наверное, не удивилась. Даже ожидала, что он поступит именно так, — пират, открыто признающий, что все его действия основаны только на личной выгоде. Ему незачем помогать своим прямым врагам, незачем рисковать собой и своими людьми.

Он крутанул штурвал с такой силой, что показалось, будто по дну корабля снова ударила гидра. Борт залило водой, в глаза попали соленые брызги, окатившие буквально с головой, ветер наполнил черные паруса, которые вобрали его, точно изголодавшиеся по воздуху легкие.

— Они пойдут к западному входу! — перекрикивая шум, произнес Флинт. — Разворачиваемся!

Мне с трудом верилось, что он хочет попытаться оказать помощь ловцам, но сейчас было не до сомнений. Огибая скалы, мы стремительно приближались к той их части, с которой заходили в грот, и все мои мысли вращались вокруг оставшегося в запасе времени. А еще в голову настойчиво лезла мысль о том, что, даже успей мы подойти к входу прежде, чем сомкнутся скалы, помочь все равно не сумеем. И все же какая-то отчаянная надежда на чудо во мне горела, не позволяя сорваться в беспросветную черную бездну.

Когда мы оказались на месте, «Летящий» находился примерно на полпути к выходу, но больше не двигался. Скалы сжались настолько, что плыть он больше не мог, а ловцы пытались добраться до заветного выхода на шлюпках: кое-какие уже плыли с пассажирами на борту, а некоторые только спускались на воду.

— Капитан! — донесся до меня голос Аргара. — Спускайтесь!

Ответа я не расслышала, но этого и не требовалось: если я хоть что-нибудь понимала в чужой психологии, капитан Вагхан никогда не покинет свой корабль, пусть даже под угрозой неминуемой смерти.

Хотелось кричать — громко, надрывно, чтобы по щекам бежали реки обжигающих слез, таких же соленых, как Сумеречное море. Но слез не было. Они жгли изнутри, давили на глаза, подводя к границе отчаяния. Я не слышала, о чем теневой охотник говорил Флинту, не знала, чем занята команда, — весь мир вдруг сузился до треклятого прохода меж скалами, который с каждой секундой становился все меньше. Теперь очертания черепа обрели смысл, стало понятно значение этого символа, предупреждающего, что внутрь входить нельзя…

Поднебесные, да за что?! Неужели они все сейчас погибнут?!

Неожиданно та моя часть, которая сохраняла холодную отстраненность и была оттеснена паникой на задворки сознания, взяла верх.

Я неотрывно смотрела на друзей, изо всех сил борющихся за свою жизнь, а в мыслях звучали мимолетно брошенные Кайером Флинтом слова: «Когда-то здесь располагалось святилище жрецов Лайара. Жертв было принесено столько, что все дно покрыто человеческими костями…»

Кончики пальцев знакомо закололо, по телу разлился темный холод. То, что я собиралась сделать, нельзя было назвать иначе, как самонадеянным безумием, не имеющим ни малейшего шанса на успех, но меня это не остановило. Бесчисленное количество раз мне приходилось молить о чем-то Поднебесье, но сейчас я собиралась обратиться к Глубине. К темной магии, что пугала и бурлила внутри меня все последние дни.

Перед глазами замелькали образы заснеженного леса, поднимающиеся на ноги мертвые ши и безжизненная птица, а затем я смежила веки и погрузилась в черноту. Время замедлилось, став густым и вязким, как смола. Дыхание сделалось редким, сердце больше не билось так часто, как прежде, и даже стынущая кровь струилась по венам гораздо медленнее. Погружаясь вглубь самой себя, я разрушала все мешающие барьеры и предрассудки, позволяя своей темной магии выплеснуться в полную мощь. Вместе с тем снова окуналась в энергию этих вод, добиралась до самого дна и ощущала лежащие на дне смерти… их было несколько тысяч. Несколько тысяч тех, кто или стал жертвой ритуалов, или погиб так же, как сейчас могли погибнуть ловцы потерянных душ.

И они — мертвые, пролежавшие под толщью воды долгие годы, должны мне подчиниться. В Глубину все страхи и нерешительность — если есть хотя бы крошечная, пусть даже безумная возможность задержать смыкающиеся скалы, я обязана ее использовать!

Холодно было невыносимо, до боли, но в какой-то момент боль прошла, а холод начал казаться чем-то естественным и даже приятным. Я ощущала, как ласкает лицо ветер, как падают на губы и щеки капли, которые по сравнению с кожей были не ледяными, а теплыми. Море бурлило, разразился шторм, но в том замкнутом, наполненном потусторонним холодом мире, где теперь находилась я, было спокойно и умиротворенно.

Так странно… Я всегда думала, что смерть — это нечто страшное и разрушительное. И темная магия тоже. Но, оказалось, она может быть спокойной и безмятежной. Приятно бесчувственной…

Каким-то внутренним зрением я видела тонкие, практически незаметные нити, тянущиеся из самых глубин. Пуская по ним свою магию, наполняла их ею, заставляя приглушенно мерцать и становиться толще.

Покой долго не продлился. По мере того как я чувствовала все больше и больше «нитей», подчиняла давно почивших бедолаг, меня заполняло необъяснимым торжеством, смешанным с ложащейся на плечи тяжестью. Мозг будто отключился, и я превратилась в сосредоточение интуиции и ощущений. Не анализируя и не задумываясь над своими действиями, концентрировалась на цели, которую хотела достигнуть. Я выкладывала все неведомо откуда берущиеся силы, а те только этого и ждали — некромантия, которой дали волю и позволили взять верх, вырвалась на свободу, смешалась с беспокойной водой, достигла дна и безудержной мощью прокатилась по глубинам Сумеречного моря.