Гори все синим пламенем - Марина Серова

Это еще больше возбуждало мой интерес, так как «лучший друг» Валерия Павловича, похоже, имел от него препорядочную тайну. Единственное, что меня смущало, — Ксения все же проговорилась, причем мне, постороннему человеку. Значит, ее муж ничего преступного не совершил. С другой стороны, он мог просто не посвящать ее в свои дела, так как она даже при огромном желании вряд ли могла в них разобраться.

Поэтому недобросовестный поступок в отношении Беккера вполне мог иметь место.

Гостиница — приобретение шикарное, и денег она стоит немалых. Поэтому, если у Валерия Павловича и Вьюнца единое дело на двоих, Беккер должен был быть хорошо осведомлен о материальном состоянии своего приятеля и о том, по силам ли ему на данный момент такое приобретение. Это я решила выяснить как можно скорее, обозначив в своем сознании данный пункт как вопрос номер один.

Неплохо было бы осведомиться о стокгольмских ценах на недвижимость, чтобы точно знать, о какой сумме идет речь. Однако еще раз глянув на часы, я поняла, что в данное время пытаться это выяснить бесполезно. Хотя тут мне пришла в голову мысль о том, что, может быть, в Швеции совершенно другой временной пояс. Но, который теперь там час, я все равно не знала. Поэтому, отругав себя за халатное отношение к уроку географии, я и этот пункт в плане действий отложила на завтра.

— Женя, — прервала мои молниеносные раздумья Ксения, — ради бога, я вас очень прошу, держите все это в секрете.

— Но почему? — притворившись наивной, удивилась я. — Валерий Павлович с Юлией Николаевной наверняка очень обрадуются за вас!

— Олег сказал, что сам им позже все расскажет, что это должно быть сюрпризом.

— Но почему? — повторила вопрос я.

— Не знаю, он не посвящает меня в свой дела, да я ими и не интересуюсь совсем.

— Он вам строго-настрого наказал держать известие о покупке гостиницы в тайне?

— Угу, — промычала в ответ Ксения.

— А вам это странным не показалось?

— Нет, а что? — после довольно длительного молчания вопросила супруга Олега Станиславовича.

Я подумала, что она или начинает лукавить, или же настолько глупа, что не в состоянии иметь самостоятельные суждения.

— А что в этом странного? — через некоторое время продолжила Ксения. — Олег хочет преподнести сюрприз. Большой сюрприз. Ведь мы скоро насовсем в Швецию ye… — она оборвала саму себя на полуслове, видимо поняв, что наговорила лишнего.

Однако я не собиралась делать вид, что ничего не поняла, и просто наматывать на ус сказанное ею. Пока предоставилась возможность, я решила выжать из жены Вьюнца максимум информации.

— На постоянное место жительства или как? — спросила я, скрываясь под маской бескорыстного живого интереса, продиктованного радостью за удачу других людей.

— Наверное, да, — тихо ответила Ксения, понимая, что обратного пути уже нет.

«Язык мой — враг мой», — хотелось мне напомнить ей. На самом деле этой женщине уже следовало бы понять, что слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Но, наверное, таких людей не учат не только чужие ошибки, но и собственные.

— У меня уже вода остыла, — сказала Ксения, намекая на то, что нам следует заканчивать разговор.

Я отлично поняла ее, поэтому в ту же минуту повесила трубку, пожелав болтушке всего доброго. Мне до невозможности хотелось сейчас же разбудить Беккера и выложить ему все. Во-первых, он понял бы, как я была права насчет его приятеля, и хотя бы тем потешить свое самолюбие.

Но одно обстоятельство смущало меня: даже если мы уличим Вьюнца в какой-нибудь махинации, покушение на Беккера по-прежнему оставалось нераскрытым. Однако я вовсе не считала молчание Олега Станиславовича подготовкой к преподнесению сюрприза, поэтому свои действия была склонна считать мостиком к прояснению ситуации вокруг нападения на Валерия Павловича.

Разбуди я его теперь, он скорее всего рассердится. А если начну твердить о Вьюнце — разгневается, ведь спросонья суть моих слов он вряд ли полностью осознает. Так что в лучшем случае просто рискую нарваться на пару отнюдь не ласковых слов.

Я прилегла на свое спальное место, но потом все-таки, мучимая избытком новой информации, шепотом позвала:

— Валерий Павлович!

Беккер не откликался. Впрочем, это было неудивительно: он ни разу не пошевелился в течение всего моего разговора с Ксенией.

Так что ожидать от уставшего, не оправившегося от ранения человека реакции на шепот было просто глупо.

Я повертелась в кресле-кровати еще какое-то время, но вскоре, даже несмотря на последние новости, довольно быстро уснула, одну руку положив на пистолет за поясом, а другую — под подушкой.

Я проснулась от какого-то легкого, но между тем назойливого дуновения. Машинально стиснув рукой оружие, приоткрыла глаза: надо мной сидел Виталька и дул мне в лицо. Он посмеивался, так как я, наверное, просыпаясь, строила смешные гримасы.

«Ничего не случилось», — первым делом подумала я. А потом вдруг поймала себя на мысли о том, что начинаю терять профессионализм. Ведь Виталька подошел ко мне вплотную, а я не проснулась. Но тут мой взгляд невольно упал на его ноги: он был в пуховых носках.

— Ты чего? — хриплым спросонья голосом спросила я, удивившись столь нетрадиционному для летнего времени виду.

— Чтобы никого не разбудить. В них я ступаю бесшумно, — хихикнув, пояснил он.

— Блин, тебе бы в шпионы! — довольно резко выпалила я. — Какой талант пропадает, а…

Я обвела взглядом комнату: Валерий Павлович еще спал.

— Как младенец, — сказала я, кивнув на него Витальке.

— Пусть отдыхает, — серьезно ответил тот, — ему сейчас так полагается.

Но вопреки желанию Витальки, Беккер зашевелился и приоткрыл один глаз.

— Сколько времени? — первым делом осведомился он.

Потом, глянув на часы, Валерий Павлович воскликнул:

— Черт, пора вставать! — и сделал резкое движение, после которого сразу же схватился за раненое плечо.

— Осторожно! — несколько запоздало обеспокоился Виталька.

— Ерунда, — отмахнулся Беккер-старший, хотя гримаса боли говорила об обратном.

В этот момент меня осенило: я вспомнила, что узнала ночью и что так пламенно желала сообщить обоим Беккерам. Но как .лучше это сделать? Виталька что-то говорил, но я его не слышала, думая о своем.

Внезапно мне пришла мысль взять его в сообщники, то есть ему первому рассказать новость и заручиться его поддержкой для общения с Валерием Павловичем. В конце концов отношения его с Олегом Станиславовичем далеки от горячей дружеской привязанности, а дела отцовские он знал, так что сразу должен был сориентироваться в возникшей ситуации.