Венец Чингисхана - Наталья Александрова

– Куда мы поедем? – спросил, подъехав к нему, старый сотник Менге.

– Мы поедем к Ван-хану, – произнес Тимуджен давно решенное. – Мы поедем к кереитам.

Неисчислимы стада предводителя кереитов. Необозримы земли, на которых эти стада пасутся. Под его знаменем выступает восемь туменов, восемьдесят тысяч человек, восемьдесят тысяч закаленных в боях воинов. Когда армия кереитов идет в бой – земля дрожит от топота копыт. И впереди его туменов скачут славные багатуры с хоругвями, на которых руками благочестивых кереиток вышиты лики западного бога Иисуса и матери его Марии.

Владыка кереитов почитает Христа, и Христос дарует ему победу над всеми врагами.

Тимуджен вошел в юрту Ван-хана, низко поклонился.

Властитель сидел на золотом троне, окруженный советниками и друзьями. Ближе всех к трону стояли монахи в длинных черных одеждах. Властитель пристально, с интересом взглянул на молодого багатура, гостеприимно улыбнулся ему:

– Здравствуй, Тимуджен! Я знал твоего отца, это был славный воин. С чем ты пришел ко мне?

– Я пришел к тебе с даром и просьбой. – Тимуджен бросил к ногам Ван-хана соболью шубу, приданое Бортэ.

– Я вижу твой дар и принимаю его, – кивнул властитель. – В чем же твоя просьба?

– Я прошу у тебя помощи и покровительства. Мой родич, Таргултай, захватил стада моего отца, увел его жен, его людей. Я хочу вернуть себе свое. Помоги мне, справедливый владыка. Я знаю, что ты уважаешь законы степей и судишь справедливым судом.

Ван-хан помолчал недолго, затем проговорил:

– Я знал твоего отца, Тимуджен. Это был славный воин и справедливый правитель. Я помогу тебе.

Один из монахов приблизился к трону, заговорил тихо, однако Тимуджен расслышал его слова:

– Не следует помогать язычнику, владыка. Пусть Тимуджен примет истинную веру сам и крестит все свое войско – тогда ты поможешь ему вернуть власть…

Ван-хан задумался.

Тимуджен шагнул вперед и проговорил учтиво:

– Прости, владыка, мне следует молчать и слушать, но я должен сказать несколько слов, прежде чем ты примешь решение.

– Говори, – позволил хан.

– Мой отец верил богам неба, богам туч и громов, богам необозримых степей. Мой отец верил великому Тенгри, и великий Тенгри даровал ему победы. Все мои люди верят великому Тенгри, и они будут недовольны, если я силой крещу их. Ты веришь чужеземному богу – и он помогает тебе. Это твой бог и твоя судьба. Но я хочу сохранить верность богам предков, богам своего отца. Твоя воля, владыка, – помочь мне или отказать в помощи, но я не хочу торговать своей верой.

– Хорошие слова, – проговорил вождь кереитов и внимательно посмотрел на Тимуджена, как будто только сейчас увидел его.

Перед ним стоял юноша, у которого только начала расти борода, но вся его приземистая фигура дышала силой, а глаза его были глазами взрослого мужчины. И на голове этого юноши тускло блестел головной обруч из серебристого металла с красным камнем посредине. Красный камень сверкнул, словно глаз неведомого бога, и властитель кереитов на мгновение забыл слова, которые хотел произнести.

– Хорошие слова, – повторил хан через мгновение. – Слова настоящего воина. Я помогу тебе, помогу без всяких условий, а там уж посмотрим – может быть, ты и твои люди поверят в Иисуса и его мать, может быть, вы добровольно примете святое крещение. Садись к моему столу, Тимуджен, раздели со мной мою трапезу. Ты прошел большой путь, чтобы прийти ко мне, и устал в дороге.

– Благодарю тебя, благородный хан, – ответил Тимуджен с поклоном. – Однако прежде чем принять твое приглашение, я прошу у тебя гостеприимства для всех моих людей. Они тоже устали и голодны. И их кони нуждаются в воде и пище.

– Хоть ты и молод, но в тебе есть мудрость настоящего правителя, – произнес хан с улыбкой. – Я проверял, вспомнишь ли ты о своих людях и их конях. Теперь я вижу, что ты достоин моей помощи.

Едва Александра вошла в квартиру, Антон почувствовал, что она не в духе. Впрочем, как он успел заметить за те две недели, что жил с ней рядом, мадам Аксюта крайне редко бывала в благодушном и умиротворенном настроении. Это – бизнес, говорила она, в бизнесе размазням и тряпкам делать нечего. И тратить свое драгоценное время на разные сюси-пуси она не намерена.

Но сегодня мадам была особенно мрачной.

Антон почувствовал вполне понятное раздражение.

Когда он решил жениться на ней, у него и в мыслях не было, что ему придется чуть ли не ежедневно выслушивать про вероломство чиновников, про алчность налоговиков и работников прокуратуры, что ему придется утешать жену и служить при ней едва ли не домашним психотерапевтом.

Он считал, что заключил с Аксютой взаимовыгодную сделку – она получила красивого, импозантного мужа, который принесет ей простое женское счастье и с которым к тому же не стыдно появиться на людях, и в благодарность за это жена решит все его материальные проблемы. А самое главное – обеспечит ему карьерный рост.

Антон нисколько не сомневался, что он достоин куда лучшего места работы, чем заштатный региональный канал, который смотрит только сотня-другая побитых жизнью домохозяек. Не сомневался, что он, со своей безупречной внешностью и убийственным мужским обаянием, непременно должен попасть на один из федеральных каналов. Ему нужен всего лишь начальный толчок, а дальше он сам взберется по карьерной лестнице на недосягаемую высоту…

И Александра обещала обеспечить ему этот толчок, используя свои деньги и связи. На первых порах она согласилась пристроить мужа на один из главных городских каналов. Это, конечно, не предел мечтаний, но все же шаг по карьерной лестнице.

Именно это обещание сыграло главную роль, именно из-за него Антон решил жениться на Аксюте с ее непривлекательной внешностью и тяжелым характером. Точнее, решение приняла она, а он согласился. С боязливым восторгом, потому что с Аксютой начнется у него совершенно другая жизнь – без материальных проблем. Однако, когда он увидел, какими способами решает будущая жена свои проблемы, как быстро она расправилась с Диной, он слегка взволновался. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что если он не угодит мадам Аксюте, то с ним она поступит так же сурово. Но Антон отгонял от себя такие мысли, в голове у него сияли софиты, сидели в большой студии дорого одетые гости (все известные, уважаемые люди, не какая-нибудь шантрапа, которую приглашают, чтобы заполнить пустые места), а в центре зала стоял он – красивый, с белозубой улыбкой, и вся страна замирала у экранов телевизоров, слушая его речи.

Поэтому он устранился, сделал вид, что болен, и вообще выбросил из головы бывшую жену, с которой, кстати, до сих пор официально не развелся – что делать, бюрократия в учреждениях страшная. Александра обещала посодействовать, да все отмахивалась – не до того, мол, занята очень.