Приглашение для невесты - Генриетта Рейд

— Я провожу тебя в ванную комнату, — сказала Эйлин как ни в чем не бывало. — А Хью подождет нас в гостиной, пока ты приведешь себя в порядок.

Она провела Джулию в туалет на первом этаже, потом куда-то поспешно ушла, как бы для того, чтобы не оставлять Хью одного. Джулия, не веря своим глазам, озиралась вокруг. Видимо, мистер Дайсарт готов был на любые расходы, когда дело касалось оформления домашнего интерьера. Раковина была роскошная, из черного с разноцветными вкраплениями мрамора; лакированные стены цвета дикой розы, на полу расстелен ковер с толстым ворсом. На серебряных поручнях по обеим сторонам раковины висели пушистые полотенца изумрудно-зеленого цвета.

Благоговея перед такой невиданной роскошью, Джулия намылила руки дорогим туалетным мылом, задаваясь вопросом, зачем девушке с такими барскими замашками и тягой к роскоши, как у Эйлин, так безудержно пытаться завоевать сердце Хью, весь строй жизни которого в корне отличался от ее беспечного, насыщенного удовольствиями существования?

Она задумчиво вернулась в гостиную. Модные вазочки из цветного венецианского стекла украшали низкий кофейный столик и были до странного уместны здесь, в этом доме. Она склонилась к одной из них, чтобы рассмотреть получше, как вдруг услышала из-за полуоткрытой двери соседней комнаты приглушенные голоса. Говорила Эйлин, голос у нее был тихий и страстный.

— Ну признайся же, Хью, ты просто так закрутил эту интрижку, чтобы заставить меня ревновать, и специально привез сюда эту бедную сиротку на старой кляче, чтобы позлить меня.

— Я возмущен твоим отзывом о нашей верной Барби, — безучастно ответил Хью. — Конечно, у нее, может быть, есть свои недостатки, но она вовсе не старая, а тем более не кляча.

Голос Эйлин стал чуть резче.

— Перестань шутить, Хью, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю…

— Боюсь, что как раз наоборот. — В голосе Хью тоже послышалась резкость.

Джулия смешалась и не знала, что ей делать: то ли войти в комнату, но тогда они поймут, что она их невольно подслушала, то ли остаться здесь. Судорожно сжимая в руке витую вазочку, девушка замерла на месте в нерешительности. Она боялась услышать что-нибудь отвратительное, боялась, что Эйлин, в стремлении завоевать Хью, дойдет до унижения, отбросит всякий стыд, и, к ужасу, следующие слова Эйлин подтвердили ее самые ужасные ожидания.

— Да, я все про тебя поняла, Хью Муртаг! Ты просто хочешь сыграть на руку своей матери. Ведь она выписала девицу сюда и буквально навязала тебе ее. Ни один уважающий себя мужчина, да еще аристократ, не стал бы показываться на людях с подобной особой. Получается, что деревенские сплетники правы: твоя пассия — богатая наследница, и ее прочат тебе в жены, чтобы спасти Лискуль от разорения.

— Ты же прекрасно знаешь, что Джулия простая секретарша, без гроша в кармане. Так что моя честь в полном порядке. — Голос Хью был так спокоен и ровен, что Джулия испугалась.

Но Эйлин, видимо, зашла так далеко, что не обратила внимания на этот тревожный знак.

— Хью, послушай меня, разве ты не видишь, что мы созданы друг для друга, мы всегда были вместе, с самого детства. Я знаю — деньги отца тебе не нужны, они для тебя ничего не значат, но, по крайней мере, ты не стал бы целыми днями надрываться в поле как простой фермер. Неужели ты не видишь, что я люблю тебя, и любила тебя с тех самых пор, как стала девушкой и поняла, что мне нужно в этой жизни?

Джулия оглянулась вокруг, ища, как бы ей незаметно скрыться. Если бы она вошла в комнату сейчас, сразу стало бы ясно, что она услышала последнее страстное признание Эйлин, которое она произнесла громко, отчаянно, уже не таясь. Взгляд Джулии упал на стеклянную дверь с витражом, что вела в оранжерею. Она лучше подождет там, решила Джулия, пока можно будет вернуться в гостиную без опаски подслушать еще что-нибудь. Дурманящий аромат хризантем поразил, когда она осторожно приоткрыла дверь. По стенам вился дикий виноград, и это было дивно красиво — резные листья сплелись в причудливый ковер. Хризантемы на длинных стеблях, с изящными завитыми лепестками, рядами стояли в горшках с влажной землей. Было видно, что они выращены заботливой и опытной рукой.

Она прошла немного вперед и коснулась лепестков великолепного снежно-белого бутона, как вдруг позади раздался хрипловатый мужской голос:

— Ага, вам, значит, понравилась моя «белая фаворитка», да, милая барышня?

Джулия подняла глаза. Перед ней стоял отец Эйлин мистер Дайсарт.

От тропической духоты лицо его казалось еще более румяным и цветущим, чем тогда, когда она видела его на балу. В руке его курилась сигара, он внимательно оглядел ее.

— Да, да, помню вас, на балу у этой взбалмошной дурочки Муртаг, как же. Слышал, она вас прочит в невесты своему Хью?

И он воззрился на нее с таким нескрываемым любопытством, что невозможно было на него обижаться. В его вопросе было что-то по-детски наивное.

— А моя «лула» вам нравится? — спросил он, меняя тему с быстротой, которая ошеломила Джулию. — «Лула», — еще раз нетерпеливо повторил он и указал на безупречно прекрасный цветок бордового цвета с золотистым ободком. — Вам, я вижу, цветок кажется чересчур экзотичным, как, я думаю, и моя дочь? О, не отрицайте, не надо, — прибавил он, прежде чем Джулия успела ответить. — Да… почти все мои знакомые находят Эйлин немного утомительной. Она такая же, как ее мать, — избалована до крайности. Наверное, я сам виноват — не надо было потворствовать каждому ее капризу, когда она была маленькой. Но теперь уже поздно, ничего не исправишь. — Он безнадежно вздохнул. — Эйлин считает, что вы влюблены в Хью Муртага? Что ж, тем хуже для вас. — Он нагнулся и деловито сорвал пожелтевший лист с одного цветка.

— А что плохого в Хью Муртаге? — ровным голосом спросила Джулия. Как ни странно, в отце Эйлин было что-то такое, что располагало к откровенности. Ей показалось, что этот солидный господин не способен удивляться и даже самые поразительные откровения, какими бы интимными они ни были, не потрясут его ни в малейшей степени.

Мистер Дайсарт обернулся и посмотрел на Джулию очень серьезно:

— Я так понял, у вас нет состояния.

Джулия слегка смущенно рассмеялась и отрицательно покачала головой.

— Ну вот, так я и думал! Вы, наверное, работали секретаршей или машинисткой? Или что-то в этом роде.

— Да, в конторе «Гримшоу и сыновья», — сухо ответила Джулия.

Он поджал губы.

— Ясно, наверное, какая-нибудь заштатная адвокатская контора — приличная, но не особенно процветающая. И вам впереди ничего не светило, и ждать вам было от жизни абсолютно нечего. Что она могла вам дать?

— Ну, после работы я всегда могла вернуться в мою комнату, читать, встречаться с подругами, — сказала Джулия. Но при одном воспоминании об этой тоскливой дыре, душной и тесной, ей стало не по себе.

— Вот именно, — удовлетворенно закивал он. — А теперь скажите мне, барышня, что вы можете предложить Хью Муртагу? И подумайте, что может ему предложить моя дочь.