Хтонь. Зверь из бездны - Руслан Ерофеев

Очнувшись, он увидел, что лежит на асфальте в сторонке от очереди, которая уже к тому времени изрядно поменьшала. И с неудовольствием убедился, что свою очередь они пропустили: двуликая демонесса куда-то испарилась, будто провалилась в бездны ада. Над Артемом склонялись встревоженные физиономии Стрижака и Лунца.

– Казарин, я вам настоятельно советую заняться приведением в порядок ваших нервов, – скрипуче проговорил старик. – Краниофагус Паразитикус, конечно, редкая патология. Нечасто бывает, когда черепа сиамских близнецов срастаются в утробе, и один из них поглощает тело другого, оставляя только лицо. Получается нечто вроде двуликого Януса – был такой божок у древних греков. Но нельзя же так нервно реагировать на встречу с этим прелюбопытнейшим явлением! Вы же не барышня, Артем, чтоб падать в обмороки!

– Водка кончилася! Очередь боле не занимать! – прокричал кто-то хриплый от входа в магазин. Может, это был тот самый сиамский близнец на затылке старой мегеры, который так напугал Казарина. Интересно, ему она тоже нальет водки или сама все выпьет?

Артем лежал, тупо пялясь на мертвую пчелу, которая валялась на асфальте, поджав скрюченные лапки. Осень.

– Знаю я тут неподалеку одну рыгаловку. Пиво там не очень сильно разбавляют, – прагматично скумекал Стрижак. – Вставай, Темыч, хватит валяться, здесь тебе не Анапа в бархатный сезон! Только, чур, в обморок больше не дрыгайся: сейчас ты увидишь такие рожи, что этот двуликий Анус тебе красивше тёти Тани из «Спокойной ночи, малыши!»[17] покажется…

Главный герой испытывает эсхатологические переживания, сетует на метафизическую глухоту сограждан и узнаёт, чем можно заменить бюстгальтер фабрики «Большевичка» в стране тотального дефицита.

Когда-то давно, в раннем детстве, ему приснился сон. Привиделось, будто он мог познать все тайны Вселенной, играть планетами, как мячиками, перемещаться между солнечными системами и стискивать в кулачке целые галактики и туманности. Он слышал звуки звездной бездны, ощущал музыку сфер. И когда он совсем отдалился в открытый космос, его охватила паника от этой страшной пустоты бесконечности. Это был невероятный, космический ужас пылинки, выплюнутой в вечность. И он внятно услышал чье-то послание: человек еще не готов осознать, что там, в космосе. Недостаточно мощности мозга, маловато духовных сил, не хватит эмпатии.

Дело, которое он сейчас расследовал, вызвало у него те же порядком забытые ощущения прикосновения к чему-то метафизическому, темному и притягивающему, как космическая бездна…

Когда Артем, плохо выспавшийся после второй по счету бессонной ночи – на этот раз пьяной и разгульной, – вышел из дома, Запад затянуло жирными дымами из красных, словно сырое мясо, заводских труб.

Город умирал. Это Казарин осознал сейчас со всей отчетливостью и остротой предсмертной тоски маленького зверька, запертого в большой, но грязной и холодной клетке. Причем мысль эта его не испугала – скорее, вызвала недоумение: как это так, кирпично-асфальтовый монстр вдруг умрет, как будто он – живое существо. И что будет тогда на этом месте?

Вообще-то, этот город был смертельно болен всегда, сколько его помнил Артем. Испражнения индустриальных левиафанов из краснокирпичных фаллосов-труб отравляли все живое вокруг. Дети рождались уродами, и их тут же, еще в роддоме, забирали у матерей, обманывая тех, что ребенок мертв. Дальнейшая их судьба была туманна. Одни говорили, что детей-монстров передают ученым «для опытов», другие – что просто усыпляют и утилизируют, как ненужный мусор. Казарин больше верил во второе… Взрослые здесь болели и умирали на проссанных полосатых матрасах, на которых любили, страдали от болезней и отдавали богу душу еще их отцы и деды. А внутри этих матрасов так же любили, страдали и умирали тысячи поколений аномально крупных клещей. Странно и страшно мутировали птицы. Утром по дороге домой Артем своими глазами видел голубя, ковылявшего по асфальту на скрюченных лапках-культях и резво склевывавшего крошки двумя головами. Это зрелище очень подействовало на него после двух нападений пернатых тварей, от одного воспоминания о которых его бросало в дрожь. В город-монстр пришла реинкарнация зла…

В витрине телемагазина на цветных и черно-белых экранах многочисленных «Радуг» и «Рубинов» кривлялся один и тот же певец с курчавой мочалкой на голове, похожий на вертлявую обезьяну. Такая прическа называлась в народе «Анджела Дэвис». Пения сквозь стекло было не слыхать, но ужимки скомороха были вызывающе, откровенно сексуальными. Того гляди, заглотнет микрофон. Наверное, иностранец какой-то. Мимо шла низкорослая тетка, похожая на разбухшую от сырости прикроватную тумбочку. Нездоровая макаронная полнота и землистый цвет лица плохо питающегося и много работающего советского человека. Шею «тумбочки» украшала роскошная гирлянда из нанизанных на бечевку рулонов туалетной бумаги – жуткий дефицит! Тот, кому удалось его урвать, нес подобное украшение домой с гордостью – недаром в народе его называли «венком победителя». А окружающие взирали на счастливчика с завистью.

– Где бумажку брали? – угодливо поинтересовалась у «победительницы» встречная прохожая, такая же не отличимая от нее низкорослая толстуха. И, получив благосклонный ответ от триумфаторши, рысцой устремилась в указанном направлении, чтоб урвать вожделенного мягонького блага цивилизации. Но вдруг задержалась у витрины с обезьяноподобным ротопевцом и расплылась в умильной, дебильноватой улыбке:

– Ой!.. Валерочка Леонтьев![18] Ути, мой сладенький!..

В мир пришла реинкарнация зла, но всем было на это плевать. Народ продолжал самоотверженно гоняться за дефицитом, биться за урожай, выполнял свой интернациональный долг в Афганистане, потихоньку приворовывал на овощебазах и подпевал доморощенным «звездам» их идиотские песенки. Пришествие дьявола ровным счетом никого не интересовало.

Несмотря на все уговоры Стрижака, Казарин сразу отверг мысль выставить в парке пост наружного наблюдения. «Наружка» могла только спугнуть «дичь». Лучше он сам сделает, что необходимо, без шума и пыли. Все, чего удалось добиться Стрижаку, – это чуть ли не насильно всучить Артему милицейскую рацию. Тот долго отказывался: тяжелая пластиковая коробочка изрядно оттягивала карман, да и Артем был из тех, кто любит справляться со своими обязанностями сам, без посторонней помощи. Но все же в итоге пришлось взять переговорное устройство: не хотелось обижать друга, да и, честно говоря, Казарину самому так было спокойнее. Чтобы хоть как-то отблагодарить милягу-майора, Артем участливо поинтересовался: