Полцарства за принцессу - Мартин Райтер

Та же история повторилась и на второй, и на третий раз: как только Генрих заканчивал бой, колдун тут же восстанавливал своих воинов.

«Не затупился?» — то и дело мысленно обращался Генрих к волшебному мечу.

«Только острее становлюсь!» — неизменно отвечал Блеск Отваги.

Несмотря на то что большой силы вкладывать в удары не приходилось (Блеск Отваги прекрасно знал свое дело), Генрих устал. Пот слепил ему глаза, в груди жгло от недостатка воздуха. Мальчик начал медленно отступать. Но тяжелее всего доставалось Бурунькису: кинжал глюма не был волшебным, и малышу приходилось вкладывать в удары всю силу. Физиономия его покрылась потом, мех слипся, сбился в некрасивые клочья цвета мокрой ржавчины. Бурунькис пробился к Генриху и, задыхаясь, предложил:

— Может, в какую-нибудь дверь заскочим, забаррикадируемся? Передохнем малость, а там снова можно в бой… Колдун нас перехитрил: мы только побьем железяк, а он их снова оживляет!

Бурунькис вытер ладонью с лица пот.

— Так можно драться целый…

Глюм вдруг запнулся и виновато посмотрел на Генриха. В следующее мгновение глазенки Бурунь-киса наполнились абсолютной пустотой, лицо приняло туповатое выражение. Под изумленным взглядом Генриха глюм опустил кинжал и выкрикнул:

— Слава великому и могучему Безевихту!

Генрих пристально посмотрел на малыша. Подобные глаза, лишенные всякой мысли, выражение рабской покорности на лицах — все это уже приходилось ему видеть на улицах порабощенной розовым газом Альзарии. Генрих понял: с лица глюма пот смыл всю пыльцу одуванчика, Бурунькис лишился противоколдовской защиты.

Наконец-то! — донесся сверху голос колдуна. — И стоило так долго мучиться?

Слава великому… — начал было Бурунькис снова, но тут Генрих подскочил нему и сорвал с его пояса мешочек с пыльцой, который подарил им колдун Бальгевирхт. Мальчик не стал возиться со шнурком-завязкой, а, разрезав мешочек мечом, высыпал всю пыльцу на голову друга. В этот момент Генрих не думал о том, что пыльца еще могла бы пригодиться ему самому: когда речь идет о дружбе, личная выгода всегда отступает на задний план. Так считал, по крайней мере, сам Генрих.

Бурунькис несколько раз чихнул, потом помахал Безевихту кулаком:

— Вот тебе слава! Не дождешься!

Колдун недовольно поморщился.

Один из розовых рыцарей рванулся вперед и попытался проткнуть Бурунькиса мечом, но Генрих отбил удар, а глюм, высоко подпрыгнув, толкнул рыцаря двумя ногами в голову. Накачанные газом доспехи зашатались, потеряли равновесие и, выронив меч, грохнулись на мраморный пол.

— Ну, поднимайся, я еще добавлю! — воинственно крикнул глюм.

Но рыцарь подняться не мог: тяжелый металл притягивался к земле, как к магниту. Бедняга лишь беспомощно махал руками и выкрикивал:

— Слава Безевихту — могучему и великому! — Рыцарь был похож на черепаху, перевернутую на спину.

Мордашка Бурунькиса вдруг озарилась радостью, он закричал:

Придумал! Придумал! Колдуну некого будет оживлять, если мы никого не убьем! — И, словно мячик, стал бросаться под ноги рыцарям. Воины горбатого колдуна с грохотом валились на пол и оставались лежать, беспомощно двигая ногами и руками.

Ах, мои верные, глупые солдаты! — сокрушенно покачал головой колдун. — Глюм перехитрил вас. Однако какой молодец! Воистину глюмы — самые удивительные существа обоих Мидгардов. Что ж, посмотрим, как он сражается с мертвецами.

Безевихт быстрее закружил под потолком. Свет в зале померк. Колдун принялся напевать какое-то мрачное заклинание, и с каждым произнесенным им словом замок все сильнее вибрировал от глухих подземных ударов. В полумраке полы «восточного» халата Безевихта то развевались, то обволакивали хозяина. Генрих подумал, что сейчас горбун похож на огромную летучую мышь.

Колдун выкрикнул последние слова заклинания…

По полу главного зала королевского дворца побежали трещины. В черных разломах показались десятки рук, которые принялись торопливо раздвигать мраморные плиты — в зал рвалась армия стонущих мертвецов. Генрих и Бурунькис испуганно попятились к лестнице.

Всего мертвяков набралось около полусотни. Некоторые из них — самые «свеженькие» — были в полуистлевших саванах, на других одежда давно сгнила, и от таких покойников при каждом шаге отваливались части тела. От десяти мертвецов уже ничто не могло отвалиться — это были самые настоящие скелеты, причем каждый из них имел какой-нибудь изъян: у кого-то недоставало челюсти, у кого-то руки, ноги или ребер. Передвигались мертвецы очень медленно — видимо, опасались развалиться совсем.

Возможно, раньше, до своей битвы с Безе-Злезе, до того, как судьба подвергла его невиданным испытаниям, Генрих пришел бы в ужас от вида оживших мертвецов. Но сейчас, наблюдая за медлительными покойниками, мальчик улыбнулся и облегченно вздохнул:

— Замечательная армия. А главное — «быстрая». Мы можем смело между покойниками расхаживать: пытаясь нас захватить, они развалятся на куски сами по себе!

Лучше других мертвецов в вызванной Безевихтом армии выглядели пять мумий. Обмотанные бинтами, с высохшими черными лицами, они довольно резво скакали на спеленатых ногах. Так как руки их были тоже связаны, то единственное, что могли мумии, — это. бестолково скакать вокруг друзей и монотонно бубнить:

— Слава великому и могучему Безевихту!

Слава!

Зрелище было до того забавное, что Генрих не смог сдержать улыбки. Он с силой толкнул одну из мумий, и она неуклюже грохнулась на спину.

— Ну и болваны! — фыркнул Бурунькис и плюнул в другую мумию.

Сверху донесся хохот:

— Ой, не могу! Ой, сейчас лопну со смеху! Ой, уморили безмозглые покойнички! Тоже мне — непобедимая армия мертвецов. Глупое заклинание — глупые мертвецы. Сгиньте, сгиньте, не то я лопну со смеху, — закричал Безевихт.

Мертвецы попятились от друзей, стали один за другим прыгать в трещины. Когда исчез последний мертвец, мраморные плиты сдвинулись. Пол опять стал гладким и ровным.

— Правду говорят: от чужих рук пользы немного, — сказал колдун, спускаясь на землю. — Но повеселился я здорово! Надеюсь, господа, вам также пришлись по душе мои маленькие шалости. Однако, увы мое время слишком ценно — я не могу тратить его на долгие развлечения. Пришел черед серьезных заклинаний. Тем более, вы ведь понимаете, необходимо периодически тренироваться, иначе все позабудешь. Итак, господа, с магией первого уровня вы уже познакомились. Теперь настала пора для магии второго уровня…

Горбатый колдун поднял посох.

С кого мне начать? С маленького хитрого глюма или с храброго и благородного глупца в блестящих доспехах? Пожалуй, начну сразу с обоих. — Безевихт несколько раз взмахнул посохом и прошептал заклинание, направив посох в сторону двух друзей. Стальной наконечник посоха, сделанный в виде бутона тюльпана, раскрылся с громким щелчком: внутри его оказался треугольный глаз. Этот рубиновый глаз без зрачка шевельнулся, какое-то время рассматривал то глюма, то Генриха, а потом вдруг полез наружу, вытягивая за собой что-то похожее на красную змею. Генрих и Бурунькие переглянулись.