Накануне 23 августа 1939 года - Арсен Мартиросян

3. Всемерно укреплять боевую мощь нашей Красной Армии и Военно-Морского Красного Флота;

4. Крепить международные связи дружбы с трудящимися всех стран, заинтересованными в мире и дружбе между народами».[60]

А теперь попробуйте хотя бы самим себе дать ответ на простой вопрос: где в произнесенных Сталиным словах сигнал Гитлеру, что Москва хочет вступить с ним в сговор?! Нашли?! Нет?! Правильно! И не найдете!

Суть того, что на съезде сказал Сталин, очень проста – западным негодяям совершенно ясно и однозначно было заявлено, что в Москве прекрасно понимают, что и зачем они делают против СССР, да и в целом мире. Более того. Столь же ясно и однозначно было заявлено, что политику западных негодяев всенепременно ждет крах и провал. Кстати, Сталин далеко не первый раз сказал это. Персонально, например Англии, это говорилось на протяжении всего периода времени с момента привода Гитлера к власти. Ну и что?! Услышала ли эта «старая, добрая» сволочь по кликухе PERFIDIOUS ALBION призывы Советского правительства?! Прислушалась ли?! Услышать-то, возможно, и услышала, только вот не прислушалась ни на йоту, ни на один децибел. Ну, и чего после этого она хотела от Сталина?! Чтобы он рассыпался бы перед этой сволочью в любезностях?! Впрочем, да пошла эта островная сволочь по известному всей России адресу – как минимум туда, куда Макар телят не гонял…

Что же до сигналов всяких, якобы прозвучавших в выступлении Сталина, то даже германское посольство в Москве в своих донесениях в Берлин о докладе Сталина от 10 марта 1939 г. какой-либо инициативы такого рода в нем не усмотрело. Как следует из донесений германского посольства в Москве, немецкая сторона не усматривала в докладе Сталина какой-либо инициативы по сближению с Германией. Не обнаружили ничего похожего в нем и в германском министерстве иностранных дел. А наиболее красноречиво позицию высшего руководства рейха выразило министерство пропаганды Третьего рейха, которое в своем указании германской прессе от 13 марта о том, как освещать XVIII съезд ВКП(б), подчеркнуло, что «съезд коммунистов в Москве может комментироваться в том смысле, что он сводится к еще большему укреплению клики Сталина – Кагановича»[61]. Но у колченого ублюдка Геббельса всегда и во всем были виноваты евреи, так что удивляться тому, что тут и Кагановичу досталось, не надо.

А вот какая на самом деле была позиция СССР в отношении нацистской Германии именно в тот момент, прекрасно иллюстрирует следующий дипломатический документ:

«Нота народного комиссара иностранных дел СССР M. M. Литвинова послу Германии в СССР Ф. Шуленбургу. 18 марта 1939 г.

Господин посол,

Имею честь подтвердить получение Вашей ноты от 16-го и ноты от 17-го сего месяца, извещающих Советское правительство о включении Чехии в состав Германской империи и об установлении над ней германского протектората.

Не считая возможным обойти молчанием означенные ноты и тем создать ложное впечатление о своем якобы безразличном отношении к чехословацким событиям, Советское правительство находит нужным в ответ на означенные ноты выразить свое действительное отношение к упомянутым событиям.

1. Приведенные во вступительной части германского указа в его обоснование и оправдание политико-исторические концепции, и в частности указания на чехословацкую государственность как на очаг постоянных беспокойств и угрозы европейскому миру, на нежизнеспособность Чехословацкого государства и на вытекавшую из этого необходимость особых забот для Германской империи не могут быть признаны правильными и отвечающими известным всему миру фактам. На самом деле из всех европейских государств после первой мировой войны Чехословацкая Республика была одним из немногих государств, где были действительно обеспечены внутреннее спокойствие и внешняя миролюбивая политика.

2. Советскому правительству неизвестны конституции какого-либо государства, которые давали бы право главе государства без согласия своего народа отменить его самостоятельное государственное существование. Трудно допустить, чтобы какой-либо народ добровольно соглашался на уничтожение своей самостоятельности и свое включение в состав другого государства, а тем более такой народ, который сотни лет боролся за свою независимость и уже двадцать лет сохранял свое самостоятельное существование. Чехословацкий президент г. Гаха, подписывая берлинский акт от 10-го сего месяца, не имел на это никаких полномочий от своего народа и действовал в явном противоречии с параграфами 64 и 65 чехословацкой конституции и с волей своего народа. Вследствие этого означенный акт не может считаться имеющим законную силу.

3. Принцип самоопределения народов, на который нередко ссылается германское правительство, предполагает свободное волеизъявление народа, которое не может быть заменено подписью одного или двух лиц, какие бы высокие должности они ни занимали. В данном случае никакого волеизъявления чешского народа не было, хотя бы в форме таких плебисцитов, какие имели место, например, при определении судьбы Верхней Силезии и Саарской области.

4. При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа, оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны произвольными, насильственными, агрессивными.

5. Вышеприведенные замечания относятся целиком и к изменению статута Словакии в духе подчинения последней Германской империи, не оправданному каким-либо волеизъявлением словацкого народа.

6. Действия германского правительства послужили сигналом к грубому вторжению венгерских войск в Карпатскую Русь и к нарушению элементарных прав ее населения.

7. Ввиду изложенного Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов.

8. По мнению Советского правительства, действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы еще ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов.

Имею честь просить Вас, господин посол, довести вышеизложенное до сведения Вашего правительства и принять уверение в моем совершенном к Вам уважении. Литвинов».[62]

Подобной реакции на действия Гитлера западные демократии не проявили – так, слегка потявкали в тряпочку и все. А что касается конструктивного диалога с этими самыми западными демократиями, так Сталин не захлопывал двери для него даже после подписания советско-германского договора о ненападении.