Седой Кавказ - Канта Хамзатович Ибрагимов

бежали раз и навсегда, сложив все свое оружие! Граждане! Поторопитесь! Необходимо немедленно, в целях мобилизации захватить оставленные врагом склады с оружием. Я со своими сыновьями и внуками тоже сейчас же еду туда. Берите все, хватайте для себя и соседа, вооружайтесь до зубов. Мы должны отразить надвигающуюся извне агрессию… Вперед! Аллаху акбар!

– Сволочь! – прокомментировала Кемса. – Где его дети? Где его внуки? В Москве… разве от оружия – добро бывает? А от Докуевых – тем более.

Следом выступал главный идеолог революции – поэт свободной Чечни.

– Чеченцы, наконец мы свободны! Партократы изгнаны, их дела выжигаются с корнем! Теперь мы можем спокойно молиться, служить Богу!

– А кто тебе раньше мешал? – усмехнулась Кемса.

– Чеченцы! Пожинайте первые плоды свободы! Отныне вы не будете платить за свет, за газ, за воду.

– Значит воды, газа, света не будет, – сообразила Кемса.

– А если будут, то немыслимой ценой, – как экономист рассуждал Арзо. – Только в мышеловке сыр бесплатный.

– Свободные чеченцы! С вас больше никто не будет взимать налоги.

– И пенсий не будет, – продолжила Кемса.

– Чеченцы! Мы освободили вас от гнета прокоммунистической милиции, мы создадим свою, преданную нам службу безопасности. У нас не будет паспортов, не будет прописки, мы свободные граждане Аллаха! Аллаху акбар!

Следом были новости. От них тоже веяло преобразованиями, ликованием победителей, свободных людей. Вдруг в конце сообщили, что из грозненской тюрьмы прошлой ночью совершен групповой побег: двадцать семь рецидивистов исчезли.

От этой новости Самбиевы чуть разом не поперхнулись: аппетит пропал, настроение испортилось; все знали отчаянность и дерзость Лорсы, и если кто бежал, то он первый.

Снохи с детьми ушли спать во вторую комнату, Арзо и Кемса еще о чем-то болтали, когда у их ворот остановилась машина, послышались мужские голоса.

– Стой! – остановила Кемса Арзо, – времена смутные, женщина должна нынче первой выходить.

Это был Лорса. Как будто вчера расстались, скупо обнялись.

– Помоги, – попросил шепотом Лорса брата.

– Что это? Оружие? Зачем столько?

Вдвоем спешно спрятали пулемет, гранатомет и несколько автоматов на чердаке сарая. За ужином Лорса, как изголодавшийся хищник, пожирал все, что подавали, и ел не как раньше – медленно, тщательно пережевывая, а буквально глотал кусками. На вопросы отвечал урывками, междометиями; рот был занят. Лорса иссох, стал меньше, старее, а по землисто-серому, изможденному лицу было видно, что он действительно в тюрьме сидел, а не, как Арзо, отбывал срок. До чая Лорса не смог дотронуться, наевшись, повалился набок и тут же заснул, свернувшись в калачик, издавая невнятные, болезненные стоны.

Проснулся Лорса поздно. Быстро, жадно позавтракал, попросил у старшего брата его одежду.

– Ты куда это засобирался? – озадачилась мать.

– У меня дела в городе, – прятал Лорса пистолет в пояснице.

– Какие дела? – вступил и Арзо.

– Я назначен замкомандира спецназа… командир ждет.

– Если твоя фамилия Самбиев, то твой командир – я. А командира спецназа Амаева я знаю: двенадцать лет по заданиям шлялся, родителей не видел, людей убивал. Ты, за власть Докуева Домбы и его сынков сражаться собрался, за них кровь пролить хочешь? Чтоб они спокойно на нашем наделе замок построили?

– Арзо, я обещал…

– Молчи! Хватит! У нас дети, семьи. Твои дети, мать, жена – голодные, одеть, обуть не имеют, а ты…

– Вот я и хочу что-либо сделать.

– С автоматом семью не кормят. Иль ты в охрану Докуева вновь пойдешь?

– Замолчи! – вскочил Лорса.

– Ты молчи! Посмотри, на кого ты похож! В спецназ собрался! Ты до сих пор в спецназе, и что ты имеешь? Туберкулез? До утра стонешь и кашляешь… Короче, или ты делаешь, что я говорю, как старший, или…

– Что ты мне указываешь? – вскипел Лорса.

– Замолчи, Лорса, – вскричала испуганно мать.

– Пошли все к черту, я не ребенок! – отмахнулся Лорса, тронулся к выходу, хлопнул дверью.

Мать, жена Лорсы, а вслед и его дети громко заплакали, запричитали, все знали его крутой нрав.

– Пусть идет на все четыре стороны! – в гневе закричал Арзо.

В это момент вслед Лорсе бросилась Полла, у самых ворот нагнала:

– Хаз КIант *, дорогой, не ломай барт *, вас всего двое, он старший. Послушайся его. Пожалей нас, сохрани семью, подумай о детях.

– Полла, – бережно обнял ее деверь. – Ты самая достойная девушка, и я счастлив, что вы теперь вместе… пошли, я все понял.

В доме Лорса сел на нары, стал разуваться.

– Арзо, – слабо улыбнулся он, – отныне, ты мой командир.

– Он твой старший брат, – поправила мать.

– А я личный врач, – рядом села Полла. – Давай-ка я тебя послушаю, осмотрю.

– Только что я буду делать с оружием? – озадачился Лорса.

– Раз у других есть, и нам иметь надо, – решил Арзо, – пока пошли подальше припрячем, а то дети ненароком что натворят… да и мало ли что, лучше с ним дело не иметь. Умом действовать будем.

Когда братья вышли, Кемса бросилась к снохе:

– Полла, милая, дорогая, какая ты умница, что бы мы без тебя сделали?

Сбоку в плечо уткнулась жена Лорсы, дрожа, всхлипывала.

Мальчики, не зная, что от тети взрослые хотят, тоже дергали ее за платье. Сама Полла счастливо улыбалась: она влилась в семью, стала неотъемлемой частью Самбиевых.

* * *

Два дня семья Самбиевых, даже маленькие мальчики, занимались уборкой родового надела, на третий перевезли туда свой нехитрый скарб. В последнюю очередь, поздно ночью, братья перенесли оружие. Это не осталось незамеченным, и по Ники-Хита поползли разные толки: кто-то наличие оружия одобрял, кто-то нет, однако все поняли – братья Самбиевы вернулись, и не с пустыми руками, и несмотря на то, что Докуевы при всех режимах у власти, ныне им с Самбиевыми тягаться будет непросто, ибо Самбиевы, как кулак, вместе, а Докуевы меж собой врозь…

На третий день, в связи с освобождением из неволи и возвращением родового надела, в доме Самбиевых провели традиционный мовлид.

Три комнаты старого дома поделили по-братски: в крайних – братья с женами, в средней – Кемса с внучатами. В первую ночь в доме мужа Полла не спала, плакать не смела, но, как ребенок сопела и не думая о другом, умоляла Бога, чтобы хоть теперь забеременеть…

Порешав насущные домашние дела, Арзо засобирался в город. Лорсе ездить в Грозный пока запрещено, к тому же младший брат туда теперь и не рвется, чуточку вкусил он сладость домашней жизни, как и раньше, по утрам