Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах - Андрей Анатольевич Посняков

портика. Жалобщики, просители, адвокаты, тут же рядом нищие, оборванцы, стражники, еще какие-то подозрительного вида люди, похоже, что лжесвидетели, выискивающие возможных клиентов. Из тех, кто подороже одет. Диомид многих знал, кивал, улыбаясь, ему тоже кивали в ответ. Князь подошел ближе, поздоровался. Юноша слегка поклонился и жестом показал на крыльцо – пошли, мол. Вдвоем они поднялись по широким ступенькам и оказались в просторной зале суда, украшенной колоннами и статуями, такими же, как и снаружи, только там они были мраморные, а здесь – из звенящей, ярко начищенной бронзы.

Судьи – желчный желтолицый старик, жизнерадостный эпикуреец с рыжими кудрями и пара совсем неприметных личностей, видимо не судьи, а заседатели, – как раз заканчивали разбирать очередное дело, приговорив сидевшего напротив испуганного лопоухого парня к штрафу и битью плетьми за прелюбодеяние. Услыхав приговор, лопоухий воспрянул душой, неумело пытаясь скрыть радостную улыбку, – видно, ожидал услышать куда более суровый приговор. Его тут же вывели под руки стражи. Секретарь суда – чернявый молодой человек с бегающими глазками – выложил на длинный стол перед, судьями очередной список.

– Дело о конфискации имущества сурожских купцов, – дребезжащим голосом огласил старик. – Истец – сурожские купцы. Представители… – Судья строго оглядел зал. Какие-то парни, азартно игравшие в кости на задних рядах, скорее всего – студенты, на некоторое время притихли. Диомид встал, поклонился судьям и, подозвав секретаря, что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул и подбежал к судьям. – Представители – торговый гость Хаки Сурожец и Диомид, юрист.

Услыхав имя Диомида, на задних рядах заинтересованно загудели. Диомид повернулся, поклонился и им.

– Ответчик, – продолжал старик, – таможенный чиновник Мелезий, обвиняемый в злоупотреблении властью. Имеются ли свидетели?

– Имеются, уважаемый суд, – важно отозвался Диомид. – Ожидают снаружи. Велите позвать их.

– Позовем, когда нужно будет, – кивнул судья. – Суть дела нам огласит почтеннейший Автарх. – Он кивнул рыжему эпикурейцу.

Тот оторвался от чтения документов, встал и хорошо поставленным голосом зачитал:

– Торговый корабль, скафа под названием «Гонец Гнева», принадлежавшая ранее иному лицу, была объявлена конфискованной в качестве уплаты долга. Каппадокиец же купил корабль у упомянутого лица и затем, загрузив его пифосами с зерном, прибыл в столичную гавань для продажи груза, где скафа была опознана чиновниками таможни и конфискована вместе с грузом.

Прочитав, рыжий судья уселся на место. Чуть впереди, с краю, Хельги заметил багроволицего толстяка таможенника, который, похоже, был полностью уверен в благоприятном для себя исходе процесса. Ознакомив присутствующих с делом, судья объявил выступления сторон. Чиновник таможни лениво подтвердил зачитанные судьей факты, а представитель истца Диомид произнес весьма красочную речь, то и дело прерываемую аплодисментами с задних рядов. Сурожские купцы вначале предстали в ней добросовестно заблуждающейся стороной, потом – жертвами подлого обмана со стороны бывшего владельца скафы, не иначе как вступившего в тайный сговор с вороватыми таможенными чиновниками, и в конце концов превратились в героев, рискуя жизнью привезших зерно в осажденный варварами город.

– А наши тупые таможенники, – с горечью покачал головой Диомид, – вместо того чтобы приветствовать этих скромных героев, поистине отважных и бескорыстных людей, ввергли их в беспричинную нищету, коварным образом конфисковав не только скафу, но и груз.

– Есть ли у потерпевших купцов свидетели? – осведомился судья.

Свидетели, конечно, нашлись – юноши из самых знатных семей, друзья Диомида, чье слово, ввиду знатности их родов, весило гораздо больше, чем слова всех таможенников гавани Феодосия.

Именно об этом было сказано в пока еще действующем своде законов – «Эклоге», о чем не преминул напомнить ушлый защитник: «Свидетели, имеющие звание, или должность, или занятие, или благосостояние, наперед считаются приемлемыми». Уж конечно…

Таможенник, понятное дело, орал, брызгал слюной, и складывалось такое впечатление, что его вот-вот хватит удар.

Судьи переглянулись. Свидетели вполне заслуживали уважения и веры, однако и ссориться с государственным учреждением тоже было как-то не с руки. Вот и шептались, думали, пока Диомид, хитро прищурившись, не назвал еще одного свидетеля, самого главного:

– Господин Овидий Тселл, первый помощник префекта!

Слушатели зашушукались, стали оглядываться в поисках столь достойного человека. Таможенник угрюмо вздохнул. Овидий был представителем дворца, а таможня – государства. Дворец всегда хотел подмять, заменить собой государство и в этом вполне преуспел. Так что курирующий таможню Овидий был поставлен Диомидом в весьма щекотливое положение. С одной стороны, сам конфисковывал судно, с другой – делал это с подачи портовых чиновников, того же Мелезия, что давало повод лишний раз унизить государственные структуры в пользу дворца, что Овидий с легкостью и проделал. Сам, конечно, на суд не пришел – послал представителя, но таможню уел, да еще как! Теперь выходило, что все государственные служащие должны держать ответ перед ведомствами дворца! «Чтобы впредь не происходило таких безобразий». В общем, Диомид ловко отспорил и судно, и товар, уже, кстати, реализованный, – значит, за него должны были заплатить…

Решив обмыть удачное завершение дела, Хельги, Диомид и молодые парни-свидетели отправились в ближайшую таверну, где и зависли до вечера, беззаботно веселясь в окружении молодых гетер и кувшинов с забористым хиосским вином. Князь все хотел поговорить с Диомидом по душам, выспросить и про чиновников дворца, и про ведьму, и про притон с синим сердцем. Наконец улучил момент, увел парня на улицу, подышать свежим воздухом.

– Притон? – не понял юноша. – Какой притон? С каким еще сердцем? Ах, ты про это… – Он усмехнулся. – Вообще, этот вертеп давнишний, ему уж лет десять… Девы? Девки там не так давно стали появляться. Подожди, сейчас скажу точнее… Так, я впервые переспал там с одной… это было, было… наверное, год назад. Ну да, как раз тогда доместик схол Христофор привез базилевсу голову мятежника Хрисохира.

– Хрисохир… – Хельги постарался запомнить имя. – А кто же истинный владелец притона? Только не говори, что не знаешь.

– Да тут и тайны никакой нет – Никандр, префект столицы, на паях со своим помощником Овидием Тселлом. Не понимаю только – тебе все это зачем?

– Так, может быть, и незачем…

– Интригу какую-то затеял? – Диомид посмотрел князю в глаза, жестко, серьезно, словно бы вовсе не пил. – Смотри, можешь так влипнуть, и мать не спасет, она, кстати, справлялась о тебе несколько раз, куда, мол, запропастился. Сказать, что придешь? Скажу… Ведьма? – Юноша вдруг рассмеялся. – Вот у матери и спросишь!

Что ж, у матери так у матери. Хельги так и подмывало спросить, что это за женщина, ведь, по сути, он ничего о ней не знал. Ну, предполагал, конечно, что не служанка… Знатная, привыкшая к власти особа, наверное, какая-нибудь родственница базилевса. Так и не спросив Диомида, князь решил