Человечество: история, религия, культура. Раннее Средневековье - Константин Владиславович Рыжов

ревностью». К этому известию примыкает сообщение 874 г., о том, что к росам из Константинополя направляется епископ. Под 879 г. упоминается особая «росская» епархия.

Под тем же 879 г. в «Повести временных лет» читаем: «Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу – родичу своему, – отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал».

9. Вещий Олег

1) Олег захватывает Киев

После расплывчатых и как бы нереальных образов Рюрика и Аскольда глазам историка открывается другой герой наших летописей – Олег. И хотя фигура этого князя сквозь толщу веков по-прежнему представляется нам смутной и неясной, мы можем уже без всяких колебаний отдать должное его заслугам. Легендарный Олег был первым русским деятелем общенационального масштаба. Более тридцати лет трудился он над обустройством страны: покорял соседние племена, строил города, устанавливал дани, вел успешные войны и заключал договоры. Именно он положил первый камень в фундамент русской государственности, и сделал это так добротно и основательно, что странна, им созданная, не захирела, не развалилась при ближайших приемниках, а напротив – стала процветать и шириться с каждым следующим поколением. Именно он далеко прославил русское оружие и заставил соседей – могущественных хазар и гордых византийцев – уважать интересы молодого варварского народа, само имя которого стало известно лишь за полвека до его княжения. Наконец, именно он положил начало русской нации и самому имени Руси.

На страницах нашей летописи Олег появляется внезапно. Под 879 г. в «Повести временных лет» читаем: «Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу – родичу своему, – отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал». Итак, Олег был родственник Рюрика и Игоря, однако летописец не уточняет в каком свойстве. Три года он провел в своей северной вотчине, а в 882 г., взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь и кривичей, выступил в поход против южных племен. Придя к Смоленску, Олег принял власть в городе и посадил в нем своих мужей; оттуда отправился вниз по Днепру, взял Любеч, и также посадил своих мужей; наконец пришел к Киевским горам и узнал, что тут княжат Аскольд и Дир, бывшие прежде боярами Рюрика. Олег спрятал часть своих воинов в ладьях, других оставил позади, а сам подошел к горам, неся ребенка Игоря. Аскольду и Диру он послал сказать, что де «мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, родичам своим». Аскольд и Дир поверили и вышли ему навстречу. Тут все спрятанные воины выскочили из ладей и окружили их. Олег сказал: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода». А когда вынесли Игоря, добавил: «Вот он, сын Рюрика». После этого его люди убили Аскольда и Дира, отнесли на гору, и погребли. Олег же сел княжить в Киеве, и сказал: «Да будет Киев матерью городам русским». И были у него варяги и словене, и прочие, прозвавшиеся русью. Вслед за тем, продолжает летописец, начал Олег строить города, и установил дани словенам, и кривичам, и мери, «положил и для варягов давать дань от Новгорода по 300 гривен ежегодно ради сохранения мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава».

Приведенный рассказ вызывает некоторые вопросы. Кажется странным, например, что после семнадцатилетнего правления (а, может быть даже, и более длительного) Рюрик оставил такого малолетнего наследника. Заметим, что Новгородская первая летопись сохранила для нас совсем иную версию событий. Игорь представляется здесь вполне зрелым юношей. «Рюрик родил сына и назвал его Игорь, – сообщает нам летописец. – Игорь вырос и был храбр и мудр. И был у него воевода по имени Олег, муж мудрый и храбрый. И начали они воевать, пошли на Днепр и взяли Смоленск. Оттуда пошли к горам киевским и увидели город…» Далее следует рассказ, приведенный у Нестора, только действует в нем не один Олег, а князь Игорь на пару со своим воеводой Олегом. Именно Игорь произносит, обращаясь к Аскольду гордые слова: «Вы не князя, и ни роду княжеского, но я есть князь». После убийства Аскольда и Дира Игорь садится княжить в Киеве. «И были, – говорит летописец, – у него варязи, мужи словене, и оттоле прочии прозвашася русью. Сеи же Игорь нача грады ставити, и дани устави словеномъ и варягомъ даяти, и кривичем и мерямъ дань даяти варягом, а от Новагорода 300 гривенъ на лето мира деля, еже не дають».

Хотя нарисованная в Новгородской первой летописи картина кажется в каком-то смысле более предпочтительной, мы не можем принять ее. Договор 912 г., заключенный Олегом с византийскими императорами, не оставляет никаких сомнений на счет того, что князем после Рюрика стал именно он. В сущности, в этом нет ничего удивительного. В дальнейшем в Киевской Руси власть далеко не всегда передавалась от отца к сыну. Младший брат наследовал старшему, потом стол переходил к двоюродному брату, и только тогда, когда в старшем колене никого не оставалось, племянник мог наследовать дяде (или даже двоюродному дяде). Если, положим, Олег приходился двоюродным братом Рюрику, он имел предпочтительные права на власть, и Игорь должен был бы уступить ему стол даже в том случае, если бы он не был младенцем.

Что касается городов, которые построил (или только укрепил?) Олег после того, как утвердился в Киеве, то это, по-видимому, Чернигов и Переяславль. В договоре 912 г. они уже фигурируют как главные «русские» города после Киева. Постройкой Чернигова Олег поставил под свой контроль важный торговый путь по Десне, связывавшей, как уже говорилось, Среднее Приднепровье с Поволжьем. Переяславль должен был прикрывать Киев со стороны степи – забота не лишняя, если вспомнить о кочевавших там венграх и печенегах.

Установление даней было тогда, без преувеличения, главной государственной задачей. Посредством выплаты дани утверждались отношения главенства-подчинения между русью с одной стороны, племенами славян и финнов с другой. Кроме того, поскольку князь не имел своего развитого хозяйства, средства на содержание двора и дружины он мог получить лишь посредством сбора даней. В сообщении Нестора по этому вопросу чувствуется какая-то неясность. Понятно, что дань Олегу платят словени, кривичи и меря. Но что это за дань в 300 гривен, которую платит конкретно Новгород каким-то варягам «ради сохранения мира»? За разъяснением следует обратиться к Новгородской первой летописи. Из нее видно, что дань варягам платил, как раз не Новгород, а словени, кривичи и меря. Это и понятно, если под варягами мы будем понимать переселившуюся на юг русь.