Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон

Летом 1959 г. британские министры провели срочное обсуждение вопроса о том, как «события в Ньясаленде можно сравнить с восстанием «мау-мау» или, что поразительно, с восстанием сипаев в Индии»[3295]. В итоге они отвергли отчет Девлина.

Макмиллан поздравил свой «мужественный кабинет»[3296], а Аневрин Беван осудил «отвратительный и подлый Парламент». Веленски тоже отверг Девлина, обвинив его в сильной враждебности к Федерации Родезии и Ньясаленда. Один журналист сравнил Веленски с римским губернатором Светонием, отказавшимся принять вердикт комиссии Нерона, которая нашла, что Британия понесла достаточно наказаний после восстания Боадикки.

Несомненно, Девлин мобилизовал боевой дух Веленски, но, что еще важнее, он склонил Макмиллана к политике умиротворения в Африке. Макмиллан оценил вес враждебности чернокожих к Федерации Родезии и Ньясаленда. Он опасался, что северные территории могут стать кровавым британским Алжиром. Премьер признавал, что южные поселенцы обдумывают «чаепитие в Солсбери», включающее скорее отделение, чем объединение.

Трудности Макмиллана еще больше осложнялись тем, что он был обязан и поддерживать Федерацию Родезии и Ньясаленда в качестве многорасового партнерства, и двигаться к самоуправлению в Северной Родезии и Ньясаленде как можно быстрее[3297].

Имелись и внешние осложнения — например, скандал с Маргарет Редклифф Холл. Чтобы сбежать из этого лабиринта, премьер-министр придумал еще одну комиссию. Ее возглавил учтивый и подчеркнуто вежливый придворный, лорд Монктон, известный по прозвищу «Банка с маслом». Задачей комиссии было дать совет относительно будущего Федерации.

У Веленски возникли серьезные подозрения, он всеми силами боролся с комиссией. Это же делали и поселенцы, которые окрестили ее «Обезьяньей комиссией», посоветовав ей отправляться ко всем чертям[3298]. Их беспокоила речь Макмиллана о «ветре перемен», злило решительное намерение Айана Маклауда добиться «конституционных шагов вперед» в Ньясаленде. А это намерение усилилось, когда он открывал Выставку Содружества в Лидсе, где демонстранты размахивали плакатами: «Смело выступайте против Веленски», «Нет тюрьме без суда!» и «Держите слово, данное Африке»[3299].

Министр по делам колоний решил, что прогресс в Африке может начаться только после освобождения Банды, которого он называл «белой надеждой для черных и «черным зверем» белых»[3300].

Перед лицом оппозиции в лице Веленски и колебаний Макмил-лана Маклауду пришлось угрожать подать в отставку, чтобы сделать так, как он хотел.

1 апреля 1960 г., через десять дней после бойни в Шарпевиле, Банду освободили. Он заявил, что не чувствует озлобленности после заключения, так как Нкрума, де Валера, Ганди и Неру пережили то же самое. После этого «черный зверь» отправился домой, намереваясь завоевать независимость для своей страны. Зомба приветствовала его спокойно, сбив с толку наблюдателей, которые предсказывали бурную встречу. Но в Доме правительства министр по делам колоний, который нанес туда визит, пришел в ярость. Он бросался «подушками через комнату в стиле регбиста, а несчастный губернатор их подбирал»[3301].

К середине трудного года, во время которого шла гражданская война в Алжире, белые беженцы из разгромленного Конго прибывали в Солсбери, а протесты в Южной Родезии становились все более яростными, для Ньясаленда разработали новую конституцию. Она ориентировалась на африканское большинство, указывая путь к самоуправлению. Комиссия Монтона, которая опубликовала свои выводы в октябре 1960 г., позволила Северной Родезии следовать тем же курсом. Отчет, как и опасался Веленски, был «ужасающим куском взрывчатки», рассчитанным на то, чтобы взорвать Федерацию и полностью ее разрушить. Он санкционировал отделение стран от Федерации и рекомендовал демократическую реформу. Правительство Макмиллана не могло не почувствовать ветра перемен, вначале предложив правление большинства. Затем оно уступило Веленски и, наконец, подчинилось Каунде, который сказал Маклауду: если он (Каунда) примет отсутствие насилия, «то вполне может совершить политическое самоубийство»[3302].

Теперь Кеннет Каунда вышел из тюрьмы и организовал кампанию по гражданскому неповиновению, доходя до саботажа, поджогов и убийств. Он предупреждал, что вскоре восстание «мау-мау» будет выглядеть, словно детский пикник[3303].

Поэтому по пересмотренной конституции Каунда выиграл выборы в 1962 г., а два года спустя его поддержали на других выборах, основанных на всеобщем праве на голосование. И этот политик повел Северную Родезию к полной независимости. Она превратилась в Замбию.

Однако задолго до первой победы Каунды стало ясно, что Великобритания покинет Федерацию. Маркиз Солсбери, реакционный внук премьер-министра, который дал свое имя столице Родезии, осуждал циничную передачу власти африканцам, «о которых можно сказать, как о безответственных и злобных детях»[3304].

Он считал Маклауда «самодовольным капитулянтом»[3305]. В Парламенте Солсбери заклеймил его, как «шибко умного» (в ироническом смысле). Фраза стала знаменитой, и маркиз добавил к ней, что Маклауд использует свое умение играть в бридж, чтобы перехитрить белых «оппонентов» от имени черных «партнеров». Если это было «ораторством с целью оплевывания, или красноречием в сточной канаве», как заявил один коллега из лейбористов, то оно не ограничилось Вестминстером[3306].

Веленски заявил, что атака Маклауда напоминает «укус овцы»[3307]. Он назвал Дункана Сэндиса «белым человеком в поленнице (теперь не следовало бы употреблять термин «ниггер»)»[3308]. Этот политик отказался пожать руку Р.А. Батлеру, робкому и бесхарактерному, «перьевой подушке»[3309]. Он отклонил предложение пообедать с Макмилланом, чья ужасная политика «состояла в ликвидации того, что осталось от Британской империи, и как можно скорее»[3310], заявив, что иначе подавится едой.