Ночь голубой луны - Кэти Аппельт

– Зачем ты это сделал? – спросил Анри.

– Я загадал желание, – ответил Джек.

Анри взял Джека за руку и крепко сжал её. Их руки соединились, пальцы сплелись. Загаданное желание обязательно сбудется.

На рассвете, когда пришла пора прощаться, из-за фонтана вдруг выскочил кот и, прошмыгнув у них между ногами, как пушистый клубок из лап, ушей и усов, так же внезапно исчез в зарослях кустов, что росли рядом. И в ту же минуту во дворик вошла большая, грузная женщина. В руках у неё была корзина, в которых торговки носят на рынок рыбу. Женщина направилась прямо к мальчишкам. Подойдя к ним, она вдруг остановилась.

Глядя на неё, Анри явственно видел миллионы морщин, которые, словно лучи, прорезали её кожу. Он никогда ещё не встречал такой дряхлой старухи. От её корзины шёл кисловатый, прогорклый запах тухлой рыбы. Анри поморщился. Старуха пристально взглянула на него, а затем обернулась к Джеку. Тот отступил на шаг и закрыл лицо руками.

– Мама… – пролепетал он.

Анри никак не мог понять, что происходит. Похоже, что Джек знает эту женщину. Неужели она и впрямь его мать? Он поспешил к своему другу.

– Стой! – скомандовала ему морская ведьма, угрожающе подняв руку.

Затем она протянула ладонь Джеку и вкрадчиво спросила:

– У тебя, верно, найдётся что-нибудь для твоей старой матушки, сынок?

Джек покраснел и стал судорожно рыться в карманах в поисках монеток или, на худой конец, носового платка – хоть чего-нибудь, что он мог бы предложить старухе. Но в карманах его было пусто.

Старуха рассмеялась. Это был нехороший, недобрый смех.

– Как же так? Ведь твоё желание исполнилось? – И она ткнула крючковатым пальцем в Анри. – И тебе нечего подарить старухе матери?

В предрассветных сумерках Анри увидел, как лицо Джека покрыла смертельная бледность. И тут женщина повернулась к Анри и впилась в него взглядом, от которого он сразу съёжился, словно охваченный огнём бумажный лист. Скрестив руки на груди, старуха сказала:

– Вот что, милок. Забудь о нём. Он не твоего поля ягода.

– Не слушай её! – вскричал Джек. – Это просто старая глупая рыбачка!

Анри взглянул на своего друга, и сердце его оборвалось. Синие глаза Джека на побледневшем лице казались бездонными, как морская пучина. И в них стоял ужас. Тёмный ужас, всплывший из неведомых глубин. Неужели он и в самом деле знает эту старую ведьму? Почему он назвал её мамой?

– Он не твоего поля ягода, – повторила она.

– Не слушай, не слушай её! – донёсся до его ушей умоляющий голос Джека.

Анри растерялся. Старая женщина снова пристально взглянула на него. Наконец он нашёл правильные слова.

– Ступай с миром, почтенная матушка, – произнёс он тем ласковым, нежным голосом, каким всегда разговаривал со своими лошадками.

Старуха пожала плечами.

– Я-то уйду, будьте спокойны, – ответила она, обернувшись к Джеку.

Тот стоял, опустив голову, и разглядывал носки своих ботинок, словно не смея поднять на неё глаза.

– Значит, тебе нечего дать бедной старухе? – спросила она и снова засмеялась, поглаживая своё толстое, круглое брюхо.

– Всё прекрасно, всё хорошо, всё в порядке… – пробормотал Анри.

Старуха перестала смеяться, облизала пересохшие губы, затем подхватила свою корзину и пошла прочь. Анри провожал её взглядом, пока она не пересекла площадь и не исчезла из виду. И вдруг он заметил, что большой чёрно-белый кот, самый крупный среди собравшейся кошачьей стаи, стал вдруг совсем чёрным. Зачарованно глядя на кошачий хвост, который так и ходил ходуном – вправо-влево, вправо-влево, – Анри пытался выбросить из головы слова, сказанные страшной старухой: «Он не твоего поля ягода».

– Джек, не обращай внимания… – начал он, оторвав наконец взгляд от кота, и осёкся.

Джека не было. Он исчез.

Но было то, чего Анри не заметил в серых предрассветных сумерках: у большого чёрного кота недоставало одного глаза.

И вот по прошествии многих-многих лет месье Бошан, лицо которого теперь было сморщенным, как печёное яблоко, и напоминало лицо той старой рыбачки, дремал в кресле на веранде своего дома, далеко-далеко от того фонтана в городке Сен-Мари-де-ла-Мер, и беспокойно вздыхал и ворочался во сне. Поглаживая Синдбада, он печально повторял:

– Как давно мы здесь с тобой, дружок. Ужасно давно…

В ответ кот моргал единственным глазом, тихонько мурлыкал и думал про себя: «Давно… ужасно давно…»

Не успела Берегиня посетовать на то, что она слишком долго плывёт до канала, как вдруг буквально перед ней очутилось его устье! До него оставалось не больше пятидесяти футов. У Берегини перехватило дыхание. Отсюда, из шлюпки, вход в канал казался узеньким, как игольное ушко. А вдруг «Стрелка» не сможет пройти в него? На Берегиню вдруг напал панический страх. Что, если «Стрелка» застрянет в устье канала, её заполнит водой и она потонет? Что, если затонувшая шлюпка перекроет путь для приливов и отливов? И что делать ей, Берегине? Как выбираться из застрявшей шлюпки, если она и впрямь застрянет в канале?

Самые разные «что, если» толпились у неё в голове, а шлюпка меж тем неуклонно приближалась ко входу в канал.

– Ёлки-палки! – громко сказала Берегиня. Это было ещё одно выражение, которое ей вообще-то не полагалось произносить вслух. – Ёлки-палки! – повторила она.

И тут вдруг вспомнила: «Ну конечно же! Морская корова! Ламантин!»[7]

Для Берегини мир был полон знаков. Тучи на небе были знаком приближающегося ненастья. Медуза с ядовитыми щупальцами – знак опасности. Розовая лента, подаренная Синь, тоже была знаком – знаком любви.

Но все эти знаки не имели никакого отношения к русалкам. А вот ламантин – совсем другое дело. Месье Бошан рассказывал ей, что, если верить легендам, морские коровы, или ламантины, всегда сопровождают русалок. Об этом писал ещё Христофор Колумб во время своего плавания по Карибскому морю. Если увидел морскую корову, значит, где-то неподалёку русалка. И наоборот.

– Ламантины очень большие, – сказала Берегиня Верту, который, свернувшись калачиком, дремал у её ног. – Размером со слонёнка.

«Как же морская корова, – спросила она тогда месье Бошана (та самая морская корова, которую Берегиня собственными глазами видела в водах Ключа буквально пару дней назад), – как же эта морская корова смогла протиснуться в узкую прорезь – канал, соединявший пруд и Мексиканский залив?»