Твои нежные руки - Розмари Роджерс

Холт подумал, что, продолжай он настаивать, все закончилось бы по-другому. Но сейчас, когда жаркое, неотвязное желание все еще терзало его, а чресла глухо ныли, все-таки пришлось вспомнить о том, что он находится в доме бабушки и, черт побери, не важно, готова мисс Кортленд лечь с ним в постель или нет: плата будет чересчур высока.

А ведь она в самом деле смотрела на него как на героя, хотя он определенно не заслужил этого звания. Во всей этой ситуации есть только одно преимущество: если она даст ему хотя бы малейший шанс, он будет безмерно рад забыть обо всем, кроме настойчивой потребности овладеть ею.

— У меня нет ни времени, ни желания на сентиментальные ухаживания и почтительные поцелуи, мисс Кортленд, так что, если не хотите очутиться подо мной, держитесь как можно дальше, — намеренно злобно заметил он.

Зелень глаз потемнела:

— Пытаетесь запугать меня, милорд? Или попросту намереваетесь доказать, в какое грязное животное способны превратиться?

— Видите ли, мадемуазель, женщины, с которыми я обычно имею дело, не довольствуются поцелуями и не тратят время на игривый флирт. Если у вас хватит ума последовать моему совету, постарайтесь забыть все, что сейчас произошло. Ищите любовника в другом месте, мисс Кортленд. Я никуда не годный поклонник для любопытных девственниц, хотя, если так настаиваете, сделаю все возможное, чтобы вам угодить.

Только предательская краска, расползшаяся по лицу и шее, выдала гнев и смущение девушки. Но не мог же Холт объяснить, что оказал ей величайшее благодеяние! Такие уроки она должна усвоить сама.

Январские ветры выли в серых камнях, вихря снег, ложившийся на голые древесные ветви и промерзших пешеходов. Амелия выпорхнула из кареты леди Уинфорд, нагруженная бесчисленными покупками крестной, и с благодарностью кивнула Бакстеру, поспешившему открыть дверь.

Леди Уинфорд нагнулась, чтобы погладить целую стаю мопсов, ринувшихся с восторженным лаем навстречу хозяйке. Острые коготки звонко стучали по изразцам. Амелия благоразумно отступила в сторону, чтобы не путаться под ногами: жизнерадостные песики не раз сбивали ее на пол, и она давно научилась избегать слишком рьяных приветствий.

Пока она складывала на стол свертки и снимала ротонду, откуда-то появилась Люси и, озабоченно хмуря круглую добродушную физиономию, объявила громче обычного, чтобы перекрыть лай:

— Чай уже подан в гостиной, мисс Кортленд.

— Как, у нас гость?

Поймав многозначительный взгляд горничной, Амелия отдала ротонду и шагнула к открытой двери гостиной. На пороге, как всегда, цинично усмехаясь, стоял Деверелл.

— Очередная поездка по магазинам? — язвительно поинтересовался он. — Как приятно видеть с толком потраченные деньги!

— Для вас это, очевидно, новость. Любите проматывать зря целые состояния? — в свою очередь, отпарировала она и повернулась к леди Уинфорд. — Простите, бабушка, мне что-то нехорошо. Голова разболелась. Пожалуй, поднимусь наверх и отдохну…

— Ну что вы, мисс Кортленд, — вкрадчиво пропел Деверелл и, в мгновение ока очутившись рядом, взял ее за руку. — Без вас нам будет скучно. Я уже начал думать, что вы крайне болезненная особа, поскольку стоит мне навестить бабушку — и у вас немедленно начинается мигрень. Подозреваю, что вы по какой-то причине избегаете меня. Но может, я не прав?

— Понять не могу, откуда вы это взяли, милорд.

— Неужели?

Черные ресницы на миг скрыли нестерпимую синеву глаз, напомнив ей о сцене в бабушкиной кухне. Что же, она сделает все возможное, чтобы сохранить барьер, который постаралась воздвигнуть между ними. Стену недоверия и настороженности. В ту ночь стальной панцирь, которым Холт окружил себя, неожиданно треснул, позволив Амелии увидеть суть этого человека, недоступную окружающим. Поразительное открытие, озарение, давшее возможность понять все тревожные противоречия его характера, замеченные Амелией. Грубость, резкость — всего лишь способы защиты от внешнего мира.

А вот сочувствие, участие, сострадание вполне присущи его натуре.

Но на этот раз именно Деверелл должен перекинуть мост через разделяющую их пропасть. Она не станет больше пытаться. Пусть лелеет свои иллюзии сколько хочет!

Неизвестно когда, неизвестно как, но он придет к ней.

Первым. Она подождет. Пусть это глупость и пустые мечты, но из всех знакомых мужчин только он не выходит из головы. Снится по ночам.

«Только последняя дурочка может воображать, что он будет моим, но разве кто-то может с ним сравниться?..»

Прежде чем она смогла придумать ответ, Холт учтиво обратился к бабке:

— Умоляю, бабушка, отделайтесь хоть на минуту от мерзких тварей! У меня есть интересные новости для вас обеих.

— Новости?

Леди Уинфорд вручила радостно извивающегося мопса невозмутимому Бакстеру и вопросительно изогнула бровь.

— Прелестно! Но почему бы нам не устроиться в гостиной? Ами, дорогая, пойдем скорее. Чай стынет.

Мило улыбаясь, она тем не менее неумолимо подталкивала крестницу к двери, и та со страдальческим вздохом проследовала к камину, где стоял небольшой диванчик. Пламя приветливо потрескивало, ноги утопали в пушистых коврах, медная подставка для дров сверкала, фарфоровые чашки на серебряном подносе словно манили отведать горячего чая.

Граф тоже встал у огня. Сегодня он был одет в костюм для верховой езды. В высокие, начищенные до блеска ботфорты можно было смотреться как в зеркало. Бежевые лосины обтягивали длинные ноги и бедра, не нуждавшиеся в подложках, чтобы казаться мускулистыми.

Бордовый фрак безупречного покроя едва не трещал на саженных плечах. Ничего не скажешь, элегантный стиль джентльмена, отправившегося с утренними визитами.

Как всегда, в присутствии Деверелла ее охватило невыносимое напряжение, словно внутренности свернулись в животе тугими кольцами. Она едва смела пошевелиться и старалась молчать, чтобы не совершить очередной неловкости. И все же с тихим звоном почти уронила чашку на блюдце, но тут же отвела глаза и постаралась игнорировать графа. Ну почему в его присутствии она неизменно чувствует себя неуклюжей, неповоротливой и жеманной? Даже когда он, как сейчас, не обращал на нее внимания, отвечая на вопросы бабки о войне России с Наполеоном — предметы, живо интересовавшие ее в обычных обстоятельствах, — все равно его близость волновала ее, выводила из себя. Амелия облегченно вздохнула, когда граф устроился рядом с бабушкой на изящном стульчике с гнутыми ножками, которые, казалось, вот-вот треснут под его тяжестью.

— Теперь, когда Наполеон отступил от Москвы и русские его преследуют, можно ожидать развертывания военных действий с Америкой. Получать информацию становится все труднее.

Амелия, забыв обо всем, мгновенно вскинула голову, встретилась с пристальным взглядом чуть прищуренных глаз и поспешно поднесла чашку к губам, чтобы скрыть внезапную дрожь рук. Судя по тому, как покривились его губы, он все заметил, и Амелия, отвечая на молчаливый вызов, решительно отставила чашку.