Самая страшная книга. Рассвет - Олег Кожин

– В психиатра играетесь? – зло оборвала его Света.

Сделала это не столько, чтобы осадить разошедшегося подводника, сколько, чтобы заглушить гадливый голосок, повторяющий нараспев: Анто-о-он тебя-я-я бро-о-о-о-си-и-и-ил! Вы-ы-ы-ше-е-ел в окно-о-о-о! Виталий, впрочем, ничуть не смутился:

– Видите, как все складывается? Наверняка кто-то из нас подспудно опасался провала эксперимента! Чья это идея фикс вылилась в профессорскую смерть, признавайтесь?

На слове «смерть» он пальцами показал кавычки. Внимательный взгляд переползал с Кирилла на Свету и обратно. Несмотря на бодрый, развеивающий страхи голос, в Виталии было что-то неприятное. От его доброжелательного взгляда кожа Светы начинала зудеть, точно по ней ползали… Черви! Ты будешь харкать червями, мышами, чумными крысами!

– Похоже, это я…

Кирилл смущенно кашлянул, поднимая руку, как школьник. Опасность истерики миновала. Заикание исчезло, а вместе с ним и назревающий нервный срыв.

– Я действительно опасался, что нас могут не вытащить из сновидения, если что-то пойдет не так. Ну, предположим, если профессора удар хватит или аппаратуру замкнет. Я специально об этом говорил со Степаном Михайловичем, и он меня успокоил, сказал, что все будет в порядке, а аппаратура у них дублирует самые важные узлы, чтобы такого не случилось. Но мне все равно было страшно. Понимаете, быть запертым где бы то ни было, даже в сновидении, это… это ужасно…

– За что ж ты профессора так растерзал? – удивился Виталий. – Голову ему оторвал…

– Н-нет… Не думаю, что это я, – Кирилл пожал плечами. – Максимум, чего я опасался, это сердечного приступа у профессора, а не каких-то неведомых монстров, отрывающих головы.

– В тихом омуте… – глубокомысленно не договорил Виталий, и Кирилл виновато улыбнулся.

– Ой, да хватит вам! – раздраженно встряла Света. – Сами-то здесь случайно оказались, что ли? Вы почему от нас телевизор прячете? Что там такое?!

Виталий побледнел и еще теснее придвинулся к погасшему матовому экрану спиной. Взгляд его сделался колючим, недобрым.

– Это… личное, – сказал он отчетливо. – Очень личное… Мне бы не хотелось…

От его голоса у Светы пропало всякое желание допытываться, но от едкого замечания она все же не удержалась:

– Если вы правы насчет сновидения – а я думаю, что правы, – то мы в голове друг у друга. Здесь нет ничего личного.

Вместо ответа Виталий упрямо сжал губы и прижался к телевизору чуть ли не вплотную.

– Дело ваше, – буркнула Света, – мне неинтересно. Хотите холить и лелеять свои страхи – флаг в руки. Я же предлагаю все обдумать и поработать совместно. Кирилл?

Поняв, что прощен, Кирилл просиял.

– Мне все еще слабо верится, что это сон, если честно. С одной стороны, это объясняет всю эту чертовщину… бр-р-р, мурашки по коже! – Он зябко потер плечи. – С другой стороны – все настолько реально… Чувства работают. Я ощущаю запахи, слышу звуки, чувствую предметы. Болевые ощущения, – Кирилл с силой ущипнул тыльную сторону ладони, зашипел на вдохе. – Да, самые настоящие. Как такое вообще возможно?

– Ты же ходил на лекцию к Лаберину, должен понимать.

– Всего на одну. Я даже подумать не мог, что осознанное сновидение – это настолько круто! Круче любой ви…

Он вдруг осекся, по-птичьи наклонил голову. Прислушался. Света тоже напрягла слух. Из глубины коридора летел назойливый комариный писк. Звук усиливался, становился громче, обретал плотность до тех пор, пока не превратился в истошный женский крик, зависший на одной высокой ноте.

– Боже мой! Лиля, одна совсем! Она же не знает ничего!

– Надо идти за ней!

Голос Кирилла полнился решимостью, но сам он остался стоять на месте. Света понимала почему. На этот раз не страх стал тому причиной. Крик приближался. Лиля мчалась прямо к ним. А вместе с ней, возможно, и то, от чего она убегала.

Они были готовы, ждали ее, однако сделать ничего не смогли. Лиля промчалась молнией, так, что взметнулся застоялый воздух. Мелькнуло мелово-бледное лицо с пещерой раззявленного рта. Звонко прошлепали по холодному полу босые ноги. Оглушительный визг заметался по холлу и унесся следом за девушкой. В холле остался витать легкий аромат Лилиных духов, смешанный с запахом пота и страха.

Это произошло так внезапно и стремительно, что все растерялись. Протянув руку вслед беглянке, с открытым ртом застыл ошарашенный Кирилл. Виталий удивленно хлопал ресницами, по-прежнему не отходя от телевизора. Что бы ни случилось, он продолжал охранять свои секреты. Помощи от мужчин не дождешься, поняла Света. Она крепко выругалась и бросилась догонять Лилю.

– Света, стой! – крикнул Кирилл.

Судя по топоту и мерному сопению, он тоже бросился в погоню. Света не стала оборачиваться, чтобы не тратить драгоценные секунды. Нужно скорее найти Лилю, успокоить, объяснить, что это всего лишь сон. Да, уродливый, неприятный, но всего лишь сон, и в конце они непременно проснутся.

Институт злорадно спутал полутемные ходы. Моргающие аварийными лампами тоннели раздваивались, расстраивались, превращались в перекрестки, круто поворачивали, никак не желая закончиться. Мимо проносились грубые информационные щиты с памятками о противодействии терроризму и правилами пожарной безопасности. Мелькали картины в рамах. Они казались одинаковыми, пока Света не начала вглядываться. Картины и впрямь были одинаковыми. Те же самые полотна, что они с Кириллом рассматривали, ожидая, когда начнется эксперимент.

Бегать так быстро, так долго Свете не доводилось со школьной скамьи. Черт! Да никогда в жизни она столько не бегала! Однако на удивление дыхание оставалось ровным – еще один довод в пользу того, что все это было частью сновидения. Подобно Алисе в Стране чудес, Света неслась на всех парах, чтобы только сорваться с места.

Тонкая нить крика то обрывалась, то возникала вновь. Одна она не давала Свете окончательно заплутать в этом чертовом сонном Лабиринте, полном невидимых пока минотавров. «Лабиринт, очень созвучно с Лаберин», – пришло вдруг ей в голову, и, вопреки жутковатой ситуации, она скупо улыбнулась на бегу.

Впереди взметнулась ярко-желтая полоса. Пропала и взметнулась опять. По размеренному ритму Света поняла, что это луч фонаря мечется в руке Лили. Фонарь? Откуда у нее фонарь?! Впрочем, какая разница? Главное – остановить Лилю, пока она не сошла с ума от ужаса!

Стоило возникнуть этой мысли, как впереди выросла глухая стена болезненно-зеленого цвета. Погоня завершилась глухим тупиком. Лампа под потолком искрила, по большей части создавая тени, а не свет. Решив, что все-таки ошиблась поворотом, Света тихонько выругалась с досады. Очнулось сердце, застучало часто, тревожно. В одиночестве понимание нереальности происходящего успокаивало слабо.