Домик на Юге - Маша Трауб

– Конечно, – кивнула обиженно Оля.

– Что-то непохоже.

Оля дернула коляску и ушла. Какая злая женщина! Какое ей дело?

У Леночки было все – игрушки, манеж, ходунки, коляски разных видов. Главное, о чем позаботилась Оля, – ремни безопасности. Оля пристегивала дочку и затягивала ремешок так, что Леночка даже двинуться не могла. Оля не могла себе признаться в том, что устала. Дико устала. И превращалась в заботливую мать, только если в доме появлялись посторонние. А все остальное время она смотрела телевизор и читала журналы по материнству.

Леночка пыталась привлечь внимание матери – капризничала, отказывалась есть, не могла уснуть. Оля ее наказывала и называла Гестапо.

– Ну что тебе надо, Гестапо? – спрашивала Оля дочку, которая пыталась вырваться из стульчика для кормления. – Спи уже, Гестапо! – злилась Оля.

Леночка – в этом Оля была убеждена – мать доводила сознательно. Как будто за что-то мстила. Если Оля наказывала дочку, то Леночка не становилась послушной, а доводила начатое до конца.

– Не кроши печенье, кому сказала! – ругала Оля дочку. – Все, больше не получишь.

Оля отвернулась на мгновение. Леночка схватила пачку – как только дотянулась, ведь была ремнями пристегнута, – высыпала всю пачку на столик и стала ломать одно печенье за другим. И смотрела на мать без испуга, скорее с интересом. Оля была уверена – дочь ее не любит и мстит. Только за что? Оля спросила мнение аллерголога, и та с энтузиазмом начала рассказывать – мол, дети даже в утробе матери все помнят, а уж какие они мстительные бывают, когда подрастают! Не ценят хорошего отношения! Только по-плохому понимают.

Но что больше всего злило Олю – как только с работы возвращался Саша, девочка становилась спокойной.

– Я не знаю, что с ней происходит, – пожаловалась Оля мужу.

– А что с ней происходит? – не понял он. Леночка сидела в детском стульчике и радостно уплетала яблочное пюре.

– Она специально это делает. Ты не представляешь, что тут творится днем, – сказала Оля.

– Что она делает специально? – опять не понял Саша, удивившись непривычной откровенности и раздраженности жены.

– Вот так себя ведет, – показала Оля на дочь.

– Как?

– Она только при тебе такая. А надо мной издевается.

– Может, ты просто устала? Давай наймем няню, а ты выйдешь на работу на свои полставки, – выдвинул Саша рациональное предложение.

– И ты туда же! – закричала Оля.

Саша посмотрел на растрепанную жену и кивнул, как будто приняв внутреннее решение – у жены расшатались нервы. Оля расплакалась и убежала в ванную.

Саша подошел к Леночке и неловко вытащил ее из стульчика. Он держал ее осторожно, не прижимая к себе, опасаясь, что дочка начнет плакать. Но Леночка улыбалась. Саша подхватил ее поудобнее и подошел к окну. Леночке понравился папин галстук – в белый горох. Она схватила галстук и пыталась оторвать горошину. Саша улыбнулся. Он не знал, о чем можно говорить с маленьким ребенком, и, поднеся Леночку к окну, сказал: «Смотри, Леночка». Дочка оторвалась от галстука и посмотрела в окно. Саша удивился тому, что дочка его поняла.

– Правда, красиво? – сказал Саша то ли дочке, то ли себе.

Леночка ткнулась головой в его грудь и обслюнявила галстук. Саша опять засмеялся. Он уже смелее подхватил дочку под попу и приподнял повыше. И в этот момент увидел ее глазки – огромные, синющие, с серой радужкой вокруг зрачка. Леночка смотрела на него и не моргала. А Саша с ужасом и восторгом думал о том, какая у него красивая девочка. Как у ничем не примечательных родителей появилась такая красавица? И как он раньше не замечал, что у дочки льняные волосики – наверняка будут кудри, и красивый носик, и длинные реснички?

Саша стал приходить домой рано, хватал дочку и не отпускал. Он, ненавидевший фотографии в рамках и вообще любые фотографии – не разрешил Оле поставить даже свадебные, – по всему дому расставил фото Леночки. Саша лично переговорил с аллергологом, назвал ее шарлатанкой и запретил Оле ее вызывать. Была уволена и врач, которую привела аллерголог. Он позвонил домработнице, получившей производственную травму, и пригласил ее работать няней, пообещав более чем приличную зарплату. Женщина, как ни странно, согласилась. Оля страдала, но молчала. Она понимала, кто теперь главный человек в доме. Бывшая домработница, ставшая няней, с разрешения Саши, выбросила все банки с детским питанием и готовила Леночке сама. Саша нашел и врача – мужчину, который говорил мало и только по делу. Во время его визитов Саша всегда был дома. Слушал и кивал, не интересуясь подробностями. Надо – значит, надо. А диагноз? Зачем ему диагноз? Он же не врач. Домработница-няня выполняла все указания врача, и Леночка на глазах здоровела, розовела и обретала припухлости.

Саша восхищался красотой дочери и требовал такого же восхищения от всех, кому показывал фотографии.

– Это она в бабушку такая красавица. То есть в прабабушку, – говорил он, слагая новый миф о красоте своей горячо любимой бабки.

Оля хмыкала: она видела на фотографии эту бабку – с низким лбом и мощной челюстью. Но предпочитала помалкивать.

Она ходила по дому тенью, поливая комнатные растения и вытирая пыль на шкафах. С некоторых пор Саше стало глубоко наплевать и на то, и на другое. Да и на Олю ему было наплевать. Леночка, Леночка, Леночка…

А потом Оля вышла на работу – на свои полставки. Точнее, на работу ее выпихнул Саша. Поставил перед фактом: «Ты идешь работать». Оля не хотела. Для нее это означало признать поражение – дома она не нужна, толку от нее никакого.

– Ты чего такая, как в воду опущенная ходишь? Устаешь с дочкой? – спросила ее бухгалтерша.

– Нет, у нас няня, – ответила Оля.

– Леночка здорова?

– Да.

– А что случилось? Что-то с Сашей? – допытывалась начальница.

– Нет, все в порядке.

Начальница пожала плечами, решив, что Оля с жиру бесится от безделья.

Оля понимала, что отношения с мужем зашли в тупик. Она также понимала, что Саша не решится на развод – из-за Леночки. И она от него никуда не денется. Не из-за Леночки, а из-за того, что ей некуда деваться. И они проживут так много-много долгих лет.

– У всех детей есть домашние животные! У всех, кроме меня! – опять завел свою любимую песню Вася.

– У тебя же были морские свинки, попугаи, черепаха, утята, кролики, – напомнила бабушка.

– Они были на даче! Они – дачные животные, а домашние – те, кто живет дома. Их у меня никогда не было!

Каждое лето бабушка заводила для внука питомцев. Каждую осень она отдавала их в добрые руки. Правда, не все доживали до осени – многие предпочитали покончить жизнь самоубийством или умирали без предупреждения. Подросшие утки с кроликами благополучно переехали к местным фермерам. Черепаху отдали соседу по даче.