Голоса деймонов  - Филип Пулман

Другие паттерны прочно связаны с самими основами нашего мировосприятия. Например, американский критик Марк Тернер провел потрясающее исследование из области нарративной и когнитивной теории. В своей книге «Литературное мышление» он объясняет, какую роль в наших механизмах обработки психологических событий играют так называемые «образные схемы». Не вдаваясь в детали, скажу только, что образная схема — это схематический паттерн какой-нибудь простой перцептивной структуры (например, движение по дороге, или наливание жидкости в сосуд, или появление чего-то нового, или пребывание под каким-то предметом).

Понимание явлений возникает тогда, когда мы проецируем свое знакомство с этими микроскопическими нарративами на предметы и события реального мира, на поток сенсорных впечатлений. И тогда вместо хаоса мы начинаем видеть крохотные фрагменты истории, которые можно соединить друг с другом и превратить в историю побольше.

Впрочем, теория образных схем — это не просто другая тропа, это вообще другой лес. Я всего лишь хочу сказать, что паттерны красивы и что создавать их — дело занятное и увлекательное. Например, я невероятно обрадовался, когда увидел, что могу завязать конец своей огромной истории той же нитью, которая вплелась в нее в самом начале, три книги тому назад. Но что это за нить, я вам не скажу: если вы хотите это узнать, придется вам самим прочитать все тысячу двести страниц, отделяющие конец от начала.

Вот что я подразумеваю под тропой, и вот что я подразумеваю под лесом. Спасибо за внимание!

Конвенты научной фантастики и фэнтези время от времени оказывали мне честь и приглашали выступать с речами. Но на таких собраниях я всегда чувствовал себя немного не в своей тарелке, хотя меня принимали очень радушно. Дело в том, что я вообще не фанат чего бы то ни было, хотя мне нравится многое. Участники этих конвентов поражают меня своей эрудицией, хотя иногда я перестаю понимать, как люди, которые тратят столько времени на собрания, ухитряются успевать что-то еще. Есть и еще одна причина, по которой я чувствую себя немного неуютно: на таких конвентах ко мне относятся как к автору фэнтези, а между тем я всегда настаивал на том, что «Темные начала» написаны в жанре твердого реализма. Ну вот. Я очень рад, что мне представилась возможность сказать об этом еще раз.

Пару лет назад я дописал «Янтарный телескоп», последнюю книгу трилогии «Темные начала», действие которой частично происходит в альтернативной вселенной, где есть свой собственный — воображаемый — Оксфорд. Но, быть может, и Оксфорд нашей реальности — тоже во многом воображаемый. Оксфорд — такое место, где всякая вероятность растворяется и улетает, как дым. Когда книга, о которой я говорю, должна была вот-вот выйти из печати, руководство Колледжа Всех Душ объявило, что накануне вечером профессора и студенты провели торжественное шествие и пронесли вокруг здания колледжа деревянную утку на шесте[28]. Действительно, как еще скоротать вечер здравомыслящему человеку? Жаль, мне не пришло в голову начать трилогию с такого парада.

А впрочем, не стоит пугать читателя прямо на первой странице — лучше подождать, пока он расслабится. Так что моя история начинается куда проще: профессора Иордан-колледжа в моем воображаемом Оксфорде ужинают в Зале, а потом переходят в Комнату Отдыха выпить кофе — все почти как в жизни.

Иордан-колледж в Оксфорде Лиры (юной героини моей истории) находится там же, где в реальном Оксфорде стоит Эксетер-колледж. Только Иордан занимает гораздо больше места. Именно в Эксетере я учился много лет назад, а потому подумал: кто мешает мне сделать мой колледж самым большим и величественным? Иордан, в стенах которого растет Лира, строился не по плану, а по частям, мало-помалу расширяясь. В нем постоянно что-нибудь ветшает, приходит в негодность и обрастает строительными лесами, так что в целом, несмотря на все свое богатство, колледж производит впечатление какого-то беспорядочного и неряшливого великолепия. Мало того:

Не знаю, есть ли такие подземелья и в Эксетере, но хорошо помню, на чем основана эта конкретная выдумка. В студенческие годы (1965–1968) у меня были друзья-бездельники, которые тратили свое и мое время на букмекеров, выпивку и валяние на диванах. Чтобы валяться было не так скучно, мы развлекались страшными байками. Например, сказками про Бодлианскую библиотеку: мы уверяли друг друга, будто Гитлер собирался устроить там свою канцелярию, когда захватит Англию. И будто бы подземелья библиотеки тянутся во все стороны на целые мили и уходят в глубь на много этажей; и каждый подземный этаж помечен буквой алфавита, и каждый следующий — секретнее предыдущего. На самом глубоком уровне, под литерой «L», скрывается несказанное зло. Там обитает жуткая раса каких-то недочеловеческих созданий, и эту страшную тайну сообщают только очередному вице-канцлеру, когда тот заступает на пост.

Но между корпусом Кларендон и башней Палмера в Эксетер-колледже есть заброшенные шахты и забытые подземные ходы. И время от времени эти существа пробираются по ним на поверхность. Если приложить ухо к подвальной стене под лестницей № 9, можно услышать, как они там скребутся и воют. Я лично слышал — может, и вам повезет.

Лира не только исследует подземелья, но и проводит немало времени на крыше колледжа, плюется оттуда сливовыми косточками на головы проходящих внизу ученых или ухает по-совиному под окнами, где идут занятия. Эти детали тоже основаны на воспоминаниях об Эксетере. На втором курсе меня поселили в комнате на самом верху лестницы № 8, по соседству с жилой башней. Мой приятель Джим Тейлор обнаружил, что за окном моей комнаты проходит очень удобная водосточная труба, скрытая за парапетом: по ней можно было проползти в окно к соседям. Я, в отличие от Лиры, высоты боюсь, но трубой все-таки пользовался, и неоднократно, — особенно когда соседи закатывали вечеринку.