За миг до откровения - Валентина Ива

– А я думал, моё!

Она встречала его иногда, то на концерте, то в театре, думала, что всегда случайно. Однажды на выставке художника Серова, тогда Ив-Ив учился на последнем курсе, они даже вместе ходили с аудиогидом, причем Ив-Ив настоял на этом совместном наслаждении искусством великого мастера портрета. Он наклонялся к трубке, полуприжатой к уху Полины и касался её лба своими торчащими волосами. Это тоже было, как ей казалось, случайно. Она видела и чувствовала, что он смотрит на неё не как на старшую тетеньку, но ей даже в голову не приходило анализировать эти глупости. Его последняя фраза, пьяный бред, даже вогнал её в краску. Что-то неприятное и нехорошее, как грязные руки, которые нужно немедленно помыть, шевельнулось в душе.

Когда Сапсан выгрузил их на Ленинградском вокзале, она спрятала глаза и не смотрела в сторону Ремизовых, быстро вышла. К немалому удивлению, её встречал Игорь.

Закон парадоксов трактуется во множестве вариантов в зависимости от темы. Самый веселый и точный на тему любви и дружбы: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше меньше она нам». Это работает и в женском варианте тоже. Какое-то шестое чувство вдруг сделало Игоря неожиданно нежным и необыкновенно внимательным.

– А я был у тебя дома.

– Зачем?

Все только что родившиеся угрызения совести смахнуло, как волной цунами.

* * *

Ремизов видел, как из номера Полины Алексеевны вышел его сын, ему стало страшно, затем профессор из МГУ, и он облегченно вздохнул.

За эти почти три месяца они несколько раз пересекались в коридорах фирмы, но ни разу не разговаривали. Иван Григорьевич ни разу не звонил. Чего он ждал, он и сам не знал. День, до отказа наполненный делами, спасал от тоски и острых воспоминаний того странного восторга и счастья, которое нахлынуло от прикосновения к этой женщине. Зачем, на самом деле, такие проблемы на работе! У него благополучный брак, как сказала главный экономист Серякова Наталья Николаевна. Новогодняя кутерьма грела надеждой увидеть Полину на празднике, но её не было ни на концерте, ни на награждениях, ни на танцах… Он звонил ей два раза домой, но трубку брала её мать и вежливо отвечала, что Полины Алексеевны нет дома. Иван Григорьевич всегда представлялся, куда бы он ни звонил, а тут быстро вешал трубку, будто что-то воровал. Маленькое окно, в плотно заполненном делами времени, вернуло его к крамольным мыслям и желаниям, он позвонил 13 января на Старый Новый год опять ей домой.

– Услышу не её голос, тут же повешу трубку, – подумал он.

– Але!? – звонко, будто утреннее солнце осенью вышло из-за тучи и ослепило Ивана Григорьевича.

– Это я, – хрипло сказал Ремизов.

Молчание было ответом. Он испугался, что она сию минуту повесит трубку и картонным, не своим голосом спросил:

– Не пойдет ли она с ним на концерт 19 января в Крокус сити, там будет петь Шацкая. У Нины Шацкой необыкновенный голос, начало в 18.00, но можно встретиться пораньше, например, в 17.00, и посидеть в баре, там есть очень хороший коньяк, там очень красиво, дайте мне номер своего телефона, я не мог разыскать его… алё, я так больше не могу!!! Поля, вы слышите меня? – скороговорка хрипловатого голоса нарастала, и последний вопрос он почти прокричал.

– Да, – сказала она и повесила трубку.

Ни в какой Крокус они не попали. Мама Полины с внуком уехала к подруге праздновать Крещение Господне. Пустая квартира наполнилась энергией солнца, моря, любви и счастья. Нужно было прожить тридцать три года и дождаться этого дня, когда ты увидишь и почувствуешь, что такое счастье, оранжевым потоком вливающееся в сердце и чресла, переполняющее ауру розовым цветом страсти и бесконечно рождающие все новые и новые волны любви, захлестывающие пылающие огнем берега божьей души человека. Чем больше отдаешь, тем больше остается. В эти блаженные дни Ремизов еще не отвечал на звонки мобильника и не смотрел, кто звонит…

Полина вспомнила: подруга Лена попросила её сходить с ней на «встречу – прощание» Лены с любовником Борисом. Эту встречу она вымолила у него как подаяние. К этому времени всё уже было ясно и понятно, и Полина не рассчитывала стать свидетелем жуткой сцены: когда Ленка падает на колени в прямом смысле перед ним, а Борис перешагивает через неё, как через труп, и уходит. Ленка обливается слезами и соплями, а Поля кричит ей: «Ты что, с ума сошла, так унижаться!!! Зачем тебе этот ужас и кошмар?!?». Ленка же сквозь слезы смотрит на неё красными мутными глазами, вздрагивает и шепчет прерывистым истеричным голосом: «Может быть, этого у меня больше не будет никогда! Ты слышишь? Никогда!!!». Она вытирает нос, размазывая сопли по всему лицу и, освещенная внутренним светом, идет дальше, стараясь выпрямить спину и гордо поднять голову. Все происходило в пустынном коридоре исследовательского института. Давно уже закончился рабочий день. Сквозь мутное окно на лежащую на старом, грязном, сером паркете Ленку, падал последний луч заходящего солнца. Пучок света именно в это мгновение исчезал за домами, и в следующий момент наступила тьма, такая густая, серая, пыльная и беспросветная, как жизнь без любви.

Полина вспомнила это только потому, что прошло не так много времени, а отвечать на звонки и смотреть, кто звонит, стало, для Ремизова важнее, чем время, которое предназначено, как ей казалось, только для них двоих… Это время, как раз НЕ предназначалось для них и имело совершенно конкретное название, оно называлось: краденным. Песок просочился в нижнюю колбу, и они не заметили, как пролетело три года.

* * *

– Возьму, пожалуй, отпуск в конце мая.

– Подожди, вместе поедем, – отрезал Ремизов, но вместе они не поехали.

Его жене позвонили и рассказали о служебном романе мужа…

* * *

Ив-Ив был совсем крошкой, когда умерла его мать. Полуторагодовалого Ванечку растила новая жена Ремизова. Совместных детей они так и не нажили. Ив-Ив любил её как маму. Полине об этом услужливо рассказали сочувствующие, совсем не так давно.

Полина подождала еще год, в надежде поехать вместе. Этот длинный год, пожухлый, стыдноватый, суетный, не веселый и предсказуемый уже совершенно конкретно выудил на свет всю банальщину происходящего. Ждать стало глупо, надеяться тоже, а гадостное состояние души стало вытеснять радость бытия. И тут Ритуля купила путевки на остров Родос для мамы, Полинки, Сашеньки, для себя на конец мая – начало июня. Танечка из турбюро утверждала, что там тепло и купаться в это время уже можно. Занятия в школе Саши в это время уже закончились, и они уехали в Грецию на остров Родос в местечко Калифея в отель Альдемар.

* * *

– Почему Родос? – раздраженно спросил Ремизов, – Нечего там делать. Подожди, придумаем что-нибудь поинтереснее.

– Ты как Лариса. Задаёшь такие же вопросы.

– Причем здесь Лариса? Не надо на Родос, давай посмотрим хотя бы Крит…

– Ты странный Иван Григорьевич, путевки уже куплены. Мне не понятно твоё волнение и твоё раздражение…