Рукопашная с Мендельсоном - Галина Куликова

Другим значительным событием стало участие народногоколлектива «Заводные матрешки» в первом официальном мероприятии. Общее собраниеучастников фестиваля народной музыки и самобытного исполнительского мастерствапроходило в новом здании городского Летнего театра. Хотя Лайма и была готова ктому, что там будет многолюдно и шумно, но картина, представшая перед ней ислегка обалдевшим Евгением, оказалась поистине феерической. Такого буйствакрасок и такого количества самых причудливых нарядов и причесок, собранных водном месте, ей никогда прежде видеть не приходилось.

По самым скромным подсчетам, здесь находилось человекпятьсот. Все пятьсот громко разговаривали на разных языках, знакомились,смеялись, обнимались с друзьями, фотографировались и всячески демонстрировали,что им здесь хорошо. При этом появление эффектной блондинки и стройногокрасавчика с нахальными усами не прошло незамеченным. Женщины, как обычно,повели себя сдержанно, лишь издали поедая Корнеева взглядом. Мужчины, напротив,всячески старались привлечь внимание Лаймы: они подмигивали, двусмысленноулыбались, щелкали пальцами, громко цокали языком и даже пытались потрогать ееруками. Чем темнее был цвет кожи кавалера, тем настойчивее он добивался ееблагосклонности. Однако поистине фантастическую активность проявили двоемаленьких японцев. Эти, кажется, даже готовы были схватиться за мечи, которыенаверняка хитро спрятали где-то в складках одежды, как это показывают в кино. Исойтись с соперниками в кровавом поединке, когда направо и налево летятотрубленные головы, руки, ноги и другие части тел.

– Лайма, – прошептал ей на ухо Корнеев, –боюсь, тебя сейчас снова усыпят и украдут. Только вот проснешься ты не всказочном замке генерала Тагирова, а в шатре из потрепанных верблюжьих шкуркакого-нибудь вождя племени. Или в крайнем случае на циновке из рисовой соломы.

– Спасибо за поддержку, – прошипела в ответЛайма. – Только смотри, как бы тебя самого не утащила в джунгликакая-нибудь из местных красоток с кольцом в носу!

– Нет, – грустно сказал Корнеев. – Это вряд ли.На меня западают только белые женщины. Но чтобы меня похитила черная или, нахудой конец, шоколадная принцесса – лишь несбыточная мечта. Знойные женщиныбоятся моих холодных рассудочных глаз.

Лайма посмотрела на него насмешливо:

– Ничего, потерпи, здесь твоя мечта вполне может статьжестокой реальностью. Между прочим, я слышала, что в некоторых племенах женщиныпосле зачатия убивают своих мужчин. За ненадобностью.

– Ты путаешь, это не в племенах, – флегматичновозразил Корнеев, – это у каких-то экзотических насекомых.

– А племена переняли это у них! – мстительноуточнила Лайма.

Наконец друзья продрались через толпу и очутились впросторном фойе, где организаторы фестиваля устроили грандиозную выставкуэкзотических музыкальных инструментов, экспонаты для которой предоставили самигости фестиваля. Коротая время до начала собрания, Лайма с Корнеевымпрогуливались вдоль стендов, разглядывая удивительные и порой довольно странныепорождения народной музыкальной фантазии.

– Диджериду, – прочитал по слогам Корнеев названиедудочки, украшенной странными корявыми узорами. – Дудочка аборигеновАвстралии. Делается из куска эвкалипта, середина которого выедена термитами,обрабатывается пчелиным воском.

– Интересно, куда потом деваются термиты? – вдругни с того ни с сего заинтересовалась Лайма.

– Думаю, никуда, – не задумываясь, ответилКорнеев. – Берет абориген дудочку и начинает играть, а термиты сидятвнутри и тихо подпевают.

– А это что за штука с лошадью? – Лайма склониласьнад витриной, в которой лежала обтянутая кожей коробка с грифом и двумяструнами. На конце грифа красовалась резная лошадиная голова. – А, воттабличка. Морин хуур, значит. Монгольский инструмент, распространен также вТуве и Бурятии. Сыграл исключительную роль в становлении монгольской культуры.

– Вот так, – изрек Корнеев. – Всего двеструны, а какой вклад в культуру! Смотри, тут еще написано, что одна струнасделана из волос коня, а другая – из волос кобылы. Символично, правда? Навыходе должен получиться звук совершенно оригинальный. Наверное, кочевникиисполняют на этой штуковине серенады под окнами чужих юрт.

Осмотр экспонатов неожиданно прервал мелодичный звонок.Затем приятный женский голос объявил:

– Общее собрание участников и гостей музыкальногофестиваля начнется через несколько минут. Просим всех пройти в зал.

Затем тот же текст повторили на английском и французскомязыках. Лайма и Корнеева в этот момент находились у стойки с персидскимибубнами, где желающим разрешали взять понравившийся инструмент в руки ипогромыхать от души. Оторвавшись от этого увлекательного занятия, «Заводныематрешки» вместе со всеми покорно пошли на зов.

Когда музыканты расселись по местам, фестиваль стал наконецобретать более четкие национальные очертания. Лайма и Евгений сразу обратили наэто внимание.

– Так, справа от нас трое во всем клетчатом –шотландцы, – делился наблюдениями Корнеев. – И у них волынки. Авпереди – оленеводы, точно. Из Якутии или с Аляски.

– Смотри, вон там какие-то полуголые маленькие люди.Смешные такие. Интересно, кто это?

– Туземцы с островов Океании, – безапелляционнозаявил Евгений. – Видишь, у них луки с тетивой и стрелы.

– Это не лук с тетивой, а такой народный инструмент сострунами. И что-то вроде смычка.

– Но при необходимости этот инструмент выполняетфункции оружия. Если надо убить животное или белого пришельца.

– В тирольских шляпах с перышками – австрийцы, –продолжала исследование Лайма. – Это, кажется, болгары. А еще я вижуузбеков.

– С Африкой хуже, – вздохнул Корнеев. – Тутмы бессильны на глазок определить, из какой страны прибыл гость, не знаемместной специфики.

– Это ладно, на бейджике прочтем. Хуже другое. Япосмотрела список участников. Так вот, из всех коллективов, приехавших сюда,одиннадцать – трио. Как тебе?

– Ну, одиннадцать – не сорок, – философски изрекКорнеев. – За неделю вполне можно проверить их на вшивость.

– У тебя есть план? – с любопытством спросилаЛайма.

Как всякая женщина, она обожала планировать, а потом делатьвсе, чтобы не придерживаться плана.

– Будем действовать экспромтом, – ответил Евгений.

Когда зал был уже до отказа набит, на сцену вышел Синюков,которого встретили бурными аплодисментами.

– Я рад приветствовать участников и гостей третьегофестиваля народной музыки и самобытного исполнительского мастерства взамечательном городе Чисторецке! – воскликнул Синюков и зачем-то поднялвверх руку.

Снова раздался гром аплодисментов – оратора поняли всесобравшиеся, так как к каждому креслу прилагался комплект наушников, а вспециальных кабинках трудились переводчики-синхронисты.