Рыцари и Дамы Беларуси. Книга 3 - 2018 - Людмила Ивановна Рублевская

стихи. Но когда приглашают давать уроки сыну генерала оренбургской дивизии Жемчужникова, знакомится со старшей сестрой своего ученика Женей. Вспыхивает любовь. Томаш даже осмеливается попросить руки красавицы. И, как ни странно, родители не против. Но брак не состоялся — то ли невеста не решилась, то ли родители дрогнули...

Зану за заслуги (все же нашел с десяток залежей золота) дают разрешение уехать. Правда, не на родину. Живет в Санкт-Петербурге. Работает в Горном институте.

И тут всплывает участие в Оренбургском заговоре. Архилучистый и в ссылке связался с революционерами. Спасли влиятельные друзья, в том числе брат Зоси Малевской Франтишек и оренбургский генерал-губернатор Василий Петровский. Но на родину по-прежнему не пускали. Мучительные переживания привели к приступам психической болезни.

Романтичная Бригида

Ссылка Зана длилась семнадцать лет. За время отсутствия он стал героем. В первый же день возвращения в Вильно Томаш пришел к Зосе Малевской. Та сидела с маленьким сыном Константином на руках. «Дружба нашая сапраўдная, прыгожая, бо захавалася аж адсюль. Костусь — гожы анёлачак... У тваім доме засталося ўсё па-старому, толькі фартэпіяна іншае і на іншым месцы...» — писал Зан.

Томаш гостит то у одних друзей-филоматов, то у других. Для всех это честь. Поначалу работает в Виленском корпусе горных инженеров, но пережитое сказывается. Вновь проявляется болезнь. Героя забрала в свое имение Марыля Верещако, ставшая за это время Путкамер.

Зану под пятьдесят. Молодость прошла. Но в доме друзей Зан встретился с юной Бригидой Свентаржецкой. Она была моложе его на тридцать лет, но восхищалась героем, о котором читала в поэме Мицкевича.

Зан не остался равнодушным: «Я ўбачыў у ёй самую Літву, якая вітае свайго сына з выгнання, убачыў у ёй анёла, які нагадвае мне маю маладосць, боства, якое прадракае мне шчаслівую будучыню».

На этот раз предложение руки и сердца было принято с восторгом. Правда, жениху надлежало еще получить отставку из Горного института, а также приобрести хоть небольшую усадьбу.

Отставка была получена. С усадьбой помогли опять же друзья — Путкамеры, Верещаки, семья невесты. Продавший имение Адольф Добровольский уступил в цене с условием, что Зан напишет его биографию. Об этой «отработке» история сведений не сохранила.

Свадьба героя длилась долго. Из усадьбы в усадьбу гости ехали на пятидесяти возах. Бригида родила любимому мужу троих сыновей: Абдона, Викторина и Клемента. Четвертый, Станислав, умер младенцем.

Погубил Томаша Зана менингит. В 1855 году поэт-романтик был похоронен на кладбище в Смолянах. Бригида пережила мужа на сорок пять лет.

СТАТИСТИК,

БРАТ ДЕКАБРИСТА.

МИХАИЛ БЕЗ-КОРНИЛОВИЧ

1796—1862)

Император внимательно читает список офицеров, представленных к повышению. Глаз цепляется за знакомую фамилию — Корнилович. После декабрьского бунта молодой писатель Александр Корнилович отправлен в читинский острог... Чего, спрашивается, не хватало? Выходец из небогатой семьи Могилевского таможенника получил за казенный кошт блестящее образование, должность в генеральном штабе. Прославился как автор романов на исторические темы. «Корнилович славной малой и много обещает»,— отзывался о нем Пушкин. И вот — сдружился с Рылеевым, Бестужевыми, Муравьевыми, вышел на Сенатскую площадь... А в списке, значит, его брат, Михаил Корнилович. Представлен к званию подполковника за тригонометрическую съемку в Новгородской губернии.

Император решительно подписывает: «Утверждаю без Корниловича».

Далее история развивается в жанре анекдота. Штабные чиновники старательно исполняют монаршую волю и присваивают подполковничий чин господину... Без-Корниловичу.

Воля императора не оспаривается. Михаил Корнилович внезапно узнает, что отныне он Без-Корнилович. И таковым оставаться ему впредь.

То есть вся родня — Корниловичи, а он с приставкой «Без». Ошеломленный подполковник пытался подавать прошения, дабы дозволили называться как прежде... Напрасно.

Но начнем все же историю Корниловичей с Могилевщины. Герб рода — «Корвиц», или «Корниц», из списка не утвержденных в Российской империи: «В лазуревом щите одна под другой плиты, напоминающие лестничные ступеньки, на них Т-образная фигура. Нашлемник: пять страусовых перьев».

У Осипа Яковлевича и Розалии Ивановны Корниловичей пятеро детей: Михаил, Мария, Александр, Жозефина, Устина. Отец семейства, контролер Могилевской таможни, умер в 1814-м. Мать поселилась в своем имении на Подолье, имела дом в Могилеве. Все три сестры стали женами полковников: Устина вышла за Антона Янковского, Мария — за Антона Радзиевского, Жозефина — за двоюродного дядю по отцу, он же — родной дядя по матери Августин Корнилович. Михаил окончил 1-й кадетский корпус. Занимался топографией, статистикой, историческими изысканиями. Но главный любимец семьи — младший Александр. Самородок, вундеркинд. А еще — мечтатель, романтик, завсегдатай литературных салонов...

Восстание стало тяжелым испытанием для семьи. Александр, главная надежда,— в тюрьме.

Как же Михаил относится к опальному брату? Ведь декабрист — компрометирующая связь.

«Мы можем сказать, не краснея, что наша семья всегда была примером любви и согласия, что мы все друг другу были душевно преданы: с тобою мы жили душа в душу...» — свидетельствует узник Петропавловской крепости Александр. И Михаил помогает, чем может. Шлет деньги, книги, вещи, даже волчью шкуру как-то прислал. Александр же отнекивается: «Спасибо тебе, мой добрый Михайла, за твое письмо и за чай... Но, друг мой, это роскошь, непривычная в моем положении, а тебе убыточная. Родового у тебя немного, живешь почти одним жалованьем и отказываешь себе, чтоб удовлетворять моим прихотям».

Но и Александр все время думает о семье. Сам будучи узником, добивается у царя пособия для матери, затем чтобы племянниц приняли в Одесский девичий институт. Для помощи овдовевшей сестре пишет роман из времен Петра I и посылает брату, чтобы пристроил.

Кстати, из переписки ясно, что Корниловичи, несмотря на декларируемую в письмах (тщательно прочитываемых цензорами) преданность русскому престолу, сохранили католическую веру. Александр пишет матери на польском. Просит брата Михаила: «Буду тебе благодарен за «Дзяды» на польском языке: во-первых, потому что автор знаком и, во-вторых, потому что это польская книга. Я, к стыду своему, день ото дня более забываю родной язык. Если, как ты пишешь, она у тебя, пришли мне».

Александр часто интересуется работой брата: «Много ли ты обозрел уездов в прошлое лето и какие? Подвигаются ли твои статистические труды?» Помогает и советом, и материалами: «Очень рад, что ты занялся статистикой: эта наука у нас еще нова, всякое сочинение по этой части принесет пользу. Если поедешь в отпуск, в моих бумагах найдешь драгоценные для себя сведения о пространстве губерний, о постепенном возрастании народонаселения и прочее».

«Не забудь о дневнике, и для пополнения его советую тебе сажать подле себя ямщиков и проводить все время пути, не весьма приятное при нашей однообразной природе,