Личная жизнь Петра Великого - Елена Майорова

Но и в смерти он остался верен себе. Приказал накрыть стол в своей спальне, позвать музыкантов, девок-плясуний, велел им играть, петь и веселиться. Под веселые песни и буйные пляски и ушел из жизни этот незаурядный человек.[16]

Народная молва считала, что Лефорт околдовал государя, сбил его с путной дороги. Полагали даже, что он подменил царя в Европе. Фавориту приписывалось близкое знакомство с нечистой силой; многие рассказывали, что, когда у Лефорта началась агония, дом задышал и застонал, как огромное существо, пронесся порыв неизвестно откуда взявшегося ветра — и больного не стало. А ночью в окнах его дворца появилось зловещее зеленое сияние, которое видели и засвидетельствовали множество людей.

Царь был безутешен, он рыдал так, будто ему сообщили о смерти родного отца. Сквозь слезы он сказал: «Уж больше я не буду иметь верного человека. Он один был мне верен. На кого теперь могу положиться?» Петр приказал устроить своему любимцу пышные похороны с воинскими почестями и богатые поминки. Церковный совет Новой общины принял решение поместить в здании протестантской церкви изображение герба и девиза Лефорта, а позже и похоронить его там как местного мецената.

Глубокая печаль не помешала Петру забрать в казну имущество покойного друга, оставив наследникам лишь долги.

Царь внезапно ощутил вокруг себя пустоту, которая была ему категорически противопоказана. Ее требовалось заполнить.

Историки так и не узнали ничего достоверного о том, как царь познакомился с Меншиковым, кто представил молодого простолюдина царю; ничего не известно о его происхождении, родителях, детстве. Предположений и соображений на этот счет высказывалось великое множество, но правдивость всех одинаково сомнительна. Единственное точное указание — прошение клира церкви села Семеновского под Москвой о выделении средств для обихаживании могилы родителей Светлейшего — по доброй воле он денег на помин не давал. Меншиков меньше всего склонен был поминать прошлое.

Наиболее вероятное предположение, подтверждаемое многими историками, — служба Меншикова денщиком у Лефорта. Тогда становится понятным пристрастие царя к одному из членов их дружной троицы, осиротевшей с кончиной незабвенного Франца. Отношения Петра к Меншикову в личном плане поначалу сильно уступали его привязанности к Лефорту, но и этого было много. Постепенно Меншиков заменил Петру всех: семью, родных, друзей.

Дружба с денщиком длилась годами. Царь повсюду возил его за собой, щедро одаривая титулами и осыпая подарками, часто прилюдно обнимал и ласкал, страстно целовал его в губы. Ни к одному корреспонденту Петр не обращался с такими нежными словами на ломаном немецком языке, как к Меншикову: «Мой друг, мой брат, мой лучший друг, дитя моего сердца». Деловые письма Петра фавориту неожиданно включают душевные сетования по поводу затянувшейся разлуки. Его печалит и обижает необязательность Меншикова в ответах, хотя он знает, что любимец не сведущ в грамоте и сам отписывать не в состоянии.

Ни для кого не составляла секрета основа привязанности царя и фаворита. За спиной о них шептались, скабрезничали. Один пре-ображенец, выпив лишнего, публично кричал, что государь живет с Меншиковым «бляжеским образом». За это он был высечен и сослан в Оренбург.

«Меншиков, — пишет Н. Павленко, — имел тягу к роскоши, великолепно одевался, отличался опрятностью, держал лучшую прекрасную кухню. Но расположение царя он снискал не этими качествами и даже не тем, что был аккуратным исполнителем царских повелений. Петру импонировала, прежде всего, неиссякаемая энергия и проявляемая повсюду инициатива Меншикова, его деловитость, несомненный талант организатора. Неграмотный человек, Меншиков, тем не менее, умел справляться со всеми поручениями, вкладывая в дело всего себя, будь то лихой налет на неприятеля или управление вновь присоединенной территорией. Личная отвага Меншикова была безусловной, в течение войны он часто находился под градом пуль, но они щадили его. За мужество при осаде Нотебурга он получил должность губернатора шлиссельбургского, за сражение с шведскими кораблями в устье Невы одновременно с царем был награжден орденом Андрея Первозванного, а после основания Петербурга назначен петербургским губернатором».

Некоторые современные исследователи стремятся доказать, что Меншиков был достаточно образованным человеком и, весьма вероятно, потомком древнего рода чешско-польско-литовского происхождения, носившего фамилию Менжик. Но что бы ни говорили о благородстве его крови, с портрета из-под пышных буклей алонжевого парика на нас смотрит лицо простолюдина.

В компании Меншикова Петр не так болезненно ощущал одиночество и горечь утраты, когда через восемь месяцев после смерти Лефорта скончался шестидесятичетырехлетний Патрик Гордон, его военный наставник и верный друг. Кончина добропорядочного католика Гордона не сопровождалась никакими сверхъестественными явлениями. Царь распорядился отправить похороны старого солдата с той же пышностью, что и генерала Лефорта. Сам он в темном платье со скорбным выражением лица угрюмо шагал впереди траурной процессии с первой ротой любимого им потешного Преображенского полка.

Но не только кончинами ознаменовался этот год.

В начале 1699 года Петр устроил судьбу Матрены (Модесты) Монс. Он остался ей благодарен за первые шаги, которые она помогла ему сделать в Немецкой слободе, — опекала, обучала, вселяла уверенность. Отбросив женское самолюбие, способствовала сближению Петра с сестрой Анной. В благодарность царь подыскал ей мужа, представителя знатной лифляндской семьи фон Балкенов, Федора Николаевича Балка.

Двадцатичетырехлетний майор шведской службы Николай Балк предпочел служить русскому царю, был принят в войска Алексея Михайловича с чином полковника и после возвращения Петра из Европы успел сформировать два учебных солдатских полка, носившие темно-красные и темно-зеленые кафтаны. Затем он на свои деньги создал собственный полк, воевавший под Нарвой, в Ингерманландии и Эстляндии и в канун Полтавской битвы преобразованный в Новгородский солдатский полк. Имя Николая Балка перестает встречаться после 1704 года.

Его сын Федор наследовал профессию отца. Вместе с Петром он прошел блестящий военный путь от Нарвы до Полтавы, воевал в Померании, Штеттине, участвовал в Стокгольмском походе. Ратным трудом заработал чин генерала-поручика, имел орден Андрея Первозванного и, как знак особого благоволения царя, портрет его величества, осыпанный бриллиантами.

Он был одним из любимых полковых командиров Петра.

Боевой генерал Балк привязался к своей хорошенькой жене и не попрекал ее прошлым. Впрочем, внимание царя к супруге или дочери начинало почитаться не как бесчестие, а как милость.

Анна получила несколько имений и ежегодный пенсион в 708 рублей. Петр пожаловал ей деревню Дудино в Козельском уезде со 195 дворами, построил мызу в немецком стиле, прикупил породистых коров и другую живность. Поставленные им люди вели хозяйство, и Анна с удовольствием участвовала в этих простых сельских заботах. Обычно прижимистый царь подарил фаворитке свой портрет в рамке, осыпанной бриллиантами. Она стала влиятельной фигурой, успешно вмешивалась в тяжбы, пользуясь именем Петра, и получала за это богатые подарки, в основном драгоценности. Но главным желанием Анны было выйти замуж. Стать почтенной женщиной, иметь детей, удобный и красивый дом, огород, вести хозяйство.