Изнанка - Ян Войк

Квартира оказалась очень грязной и даже заброшенной. На жёлтых обоях в прихожей хватало засохших пятен и потёков, под ногами то и дело попадался какой-то мелкий мусор. Старая корпусная мебель была покрыта сколами, вешалка на стене напротив входа и вовсе перекосилась, болтаясь на одном гвозде. Над всем этим висел тяжёлый дурманящий смрад, в нём угадывался свербящий нос запах лекарств, застоявшаяся вонь нечистот и ещё что-то отвратительно сладковатое.

Андрей прошёл по коридору. Оставив позади себя двери в туалет, ванную и на кухню, он заглянул в комнату. Здесь царили те же разруха и запустенье, что и в коридоре. Тёмные пятна на стенах, горы мусора по углам и старая, местами поломанная мебель. Почти треть комнаты занимал линялый сильно продавленный диван, на котором была навалена гора какого-то грязного тряпья. Милавин не стал особо разглядывать обстановку. Саши здесь нет. Чтобы понять это, ему хватило короткого взгляда, поэтому, не задерживаясь, он двинулся дальше по коридору.

Андрей не оглядывался, и не мог видеть, как за его спиной, входная дверь сама собой качнулась, без всякого скрипа, повернулась на петлях и плотно закрылась, щёлкнув замком. Он не видел, как зашевелилась, осыпаясь на пол, куча тряпья на диване, а несколько секунд спустя, из-под обрывков одежды появилось скрюченное уродливое подобие человеческой руки.

Коридор заканчивался дверью. Белая краска облупилась и лохмотьями свисала со старого рассохшегося дерева. Матовое стекло, вставленное в верхнюю часть двери, оказалось косо обколото с верхнего угла. Левой рукой Андрей повернул г-образную ручку и толкнул дверь от себя. Она открылась, хоть и не без труда, рассохшееся дерево встало в распор в дверном косяке. Когда же дверь всё-таки отворилась, то огласила квартиру мерзким дребезжанием плохо закреплённого в раме стекла. Милавин переступил порог.

Это комната отличалась от предыдущей только полным отсутствием мебели, но отнюдь не чистотой. Здесь было окно, двустворчатое, с серым бетонным подоконником и коричнево-жёлтой гармошкой батареи отопления под ним. У окна, спиной к входу, стояла Сашка. Подавшись вперёд, она облокотилась на подоконник, подбородок опёрся на кулачки, левая нога чуть подогнута, зато правая напряжена, удерживая на себе вес тела. Андрей почувствовал, как сердце у него свело судорогой. Он слишком хорошо знал эту позу ожидания, вроде бы и расслабленную, и в то же время наполненную энергией, готовую в любой момент взорваться радостным криком: «Мама! Вон мама идёт! Пойдём встречать!».

– Саня! – из горла снова вырвался только сдавленный хрип, Андрей опустил пистолет и шагнул к дочери. Ноги не слушались, они вдруг стали чужими, мягкими и слабыми. Ещё шаг. Он вытянул вперёд левую руку, чтобы прикоснуться к дочери, провести рукой по мягким каштановым волосам.

– Сашенька, – ещё один шаг, и он дотронется до неё, обнимет и больше никогда не отпустит. В глазах начало щипать. В горле колючий комок. Он вот-вот заплачет.

Андрей, наконец, преодолел те три метра, что отделяли его от окна, протянул левую руку вперёд и положил её Сашке на плечо…

Это было похоже на кошмарный сон. Ладонь, не встретив под собой никакой преграды, провалилась сквозь красно-белый полосатый свитерок и глубоко ушла в тело девочки.

– Нет! – Андрей упал на колени и попытался двумя руками обхватить дочь, прижать к себе. Результат был тот же. Руки прошли сквозь неё, тело Саши изогнулось, побежало рябью, как отражение на потревоженной глади воды, а потом и вовсе начало таять в воздухе.

– Саша, нет! Не надо!!! – он метался вдоль окна, пытаясь схватить и удержать её. Но с тем же успехом мог бы ловить дым. Через пару секунд Андрей остался совершенно один в грязной комнате. Саша исчезла.

Наверное, он бы зарыдал от отчаяния и бессилия, охватившего его, если бы не боль, которая снова пронзила правую руку. Она появилась так внезапно, что Андрей взвыл, отбросил пистолет в сторону и повалился на бок, зажмурив глаза. Пальцы правой руки он инстинктивно стиснул здоровой левой и прижал к груди, как будто это могло унять боль.

Но боль действительно начала утихать. Андрей ещё пару мгновений полежал с закрытыми глазами, недоверчиво прислушиваясь к собственным ощущениям. Нет, боль и правда уходила. Медленно, совсем не так внезапно, как появилась, но исчезала. Милавин позволил себе вздохнуть и открыть глаза.

В первое мгновение ему показалось, что он очутился совсем в другой комнате. Но это было не так. Комната осталось той же самой, только на этот раз сам Андрей видел её иначе, обращая внимание, на те вещи, которые раньше почему-то казались совершенно неважными. Мусор по углам оказался ничем иным, как костями. Человеческими костями. Милавин не был уверен насчёт позвонков и всяких там берцовых костей, но ошибиться касательно, ощетинившейся рёбрами, грудной клетки и пустоглазого черепа было просто невозможно. Грязные пятна и потёки на стенах были коричнево-бурого оттенка, и тут же наводили на мысль о засохшей крови, да и рваные прорехи на обоях стали отчётливо напоминать борозды от ногтей… или когтей. А сладковатая вонь, висящая в воздухе, это же запах гниющей плоти. «Мухи», – подумал Андрей, – «здесь должно быть множество мух».

Он вскочил на ноги. Отброшенный пистолет лежал в двух метрах справа от него, под самой стеной. Нужно подобрать его и побыстрее убираться отсюда! Он сделал шаг к стене, но тут же замер на месте. На несколько мгновений Милавин, без всякого преувеличения, застыл от ужаса.

Через распахнутую дверь в комнату входило чудовищное и абсолютно необъяснимое существо. Нечто подобное обычно изображают на страницах учебников анатомии и в передачах на образовательных телеканалах, когда авторы хотят продемонстрировать устройство нервной системы или кровеносных сосудов человека. Нервные волокна или вены (в учебниках это, как правило, нити ярко жёлтого или красного цвета, а в телепередачах – чуть светящегося синего) некоторые толщиной в палец, но подавляющее большинство едва ли не тоньше волоса, переплетаются между собой, подобно веткам дерева. Всё это складывается в человеческую фигуру, и в густой чаще ветвей без труда угадываются каждый палец на руках и ногах, а если постараться, то можно даже различить выражение лица. Вот только самого человека нет, лишь ветвящаяся частая сетка волокон, без кожи, мышц и костей.

Существо, которое видел сейчас перед собой Андрей, состояло из таких же сильно разветвлённых нитей, правда, здесь они были грязного коричнево-жёлтого цвета, сразу вызывающего ассоциацию с болезнью и гноем. Человеческая фигура, вырисовывавшаяся в переплетении нитей-ветвей, была незавершённой. Если правая рука, грудь, живот и правая нога смотрелись цельными, пусть и полупрозрачными из-за прорех между волокнами, то в левой ноге явно не хватало множества веток, и она выглядела куцей или недоразвитой. То же самое можно было сказать и о голове этой твари, чётко различимые шея, подбородок и левая щека переходили в обрывки волокон, не образующих никакого лица. А левая рука и вовсе отсутствовала, вместо неё торчало всего лишь две или три почти неветвящихся нити.

Двигалось существо крайне неуклюже и медленно. Сильно перекосившись на левый бок, оно подволакивало недоразвитую ногу, а правой рукой размахивало в воздухе, держа равновесие. И тем не менее, тварь упрямо шагала через комнату. Обрывки волокон из незавершённых частей тела постоянно шевелились, чуть извиваясь и раскачиваясь из стороны в сторону, будто водоросли в проточной воде. Всё это происходило в почти абсолютной тишине. Ни рычания, ни шипения, не было слышно даже дыхания, только едва различимый шорох шагов.