Когда под ногами бездна - Деннис Лихэйн

– Эй, вы! – Женщина осветила их с ног до головы, подвигав фонариком вверх-вниз. Наконец луч остановился на коленях. – Что вы там делаете в темноте?

– Искали ее машину, – ответил Брайан. – Потом решили поискать ваш бар, а тут такое.

Он махнул рукой в темноту. Раздался уже знакомый металлический хлопок, повсюду включилось электричество. От яркого неонового света вывески и рекламы пива в витрине все трое заморгали.

– Здорово получилось, – заметила барменша. – Работаете на детских праздниках, да?

Она впустила их в помещение. Здесь все было по-прежнему, а может, и лучше. Освещение было чуть мягче, а вместо запаха старого пива, впитавшегося в черный каучук, ощущался едва уловимый аромат орехового дерева. Том Уэйтс, звучавший из музыкального автомата в тот момент, когда они вошли, замолк ко времени заказа выпивки – его сменил альбом «Pablo Honey» группы Radiohead. Лучшие вещи Уэйтса появились еще до того, как Рейчел вступила в сознательную жизнь. Но что касается второго, то она всегда испытывала легкое, хотя и ожидаемое, потрясение, думая о том, что некоторые из сидящих в баре и выпивающих на законном основании посетителей еще копошились в пеленках, когда Рейчел училась в колледже и Radiohead звучали повсюду. «Мы стареем на глазах у окружающих, – подумала она, – но осознаем это почему-то последними».

Кроме них и барменши по имени Гейл, в помещении никого не было. В середине первого бокала Рейчел обратилась к Брайану с просьбой:

– Объясните мне, что случилось во время нашей последней встречи. – (Он непонимающе нахмурился.) – Вы были вместе с антикваром.

Брайан прищелкнул пальцами:

– С Джеком Ахерном, да?

– Да.

– Мы торопились на ланч и столкнулись с вами на вершине Бикон-Хилла.

– Именно. Но я сейчас о вашем тогдашнем настроении. Вы были явно не в себе и не знали, как от меня избавиться.

– Да-да, – кивнул он. – Прошу прощения.

– Вы признаете это?

– Ну да, черт побери. – Брайан поерзал, подбирая слова. – Джек был инвестором дочерней компании, которую я тогда создавал. Ничего особенного, производство ставень и напольных покрытий из редких пород дерева. Ну, а Джек считает себя строгим моралистом, в этом отношении он страшно старомоден. Не то фундаменталист-лютеранин, не то фундаменталист-кальвинист, никак не могу запомнить.

– Я тоже всегда их путаю.

Он криво ухмыльнулся:

– А я был тогда женат.

Рейчел уткнулась в бокал и сделала большой глоток.

– Женаты?

– Ну да. Все шло к разводу, но в тот момент еще не дошло. И я, как торговец, за счет своего брака повышал цену товара для клиента-моралиста.

– Пока что все ясно.

– И тут я вижу, как вы переходите улицу и идете прямо ко мне, и понимаю, что я провалюсь, он обо всем догадается. Я начинаю нервничать, со мной это бывает. В итоге встреча летит к чертям.

– С чем вы не справитесь? О чем он догадается?

Он задрал подбородок и поднял брови:

– Что, и вправду нужно объяснять?

– Вам виднее.

– Я неравнодушен к вам, Рейчел. Моя бывшая вечно пилила меня: «Опять ты любуешься своей подружкой из новостей?» Друзья тоже замечали это. Господи, это началось еще в Чикопи. Джек Ахерн наверняка учуял бы это. Если бы мы с вами зацепились языками посреди Бикон-стрит, он бы все просек. Бросьте.

– Это вы бросьте. Я же не знала об этом.

– А, ну да, конечно. Откуда вам знать?

– Вы могли бы намекнуть.

– По электронной почте? Чтобы вы прочитали это вместе со своим безупречным мужем?

– Он был каким угодно, только не безупречным.

– Тогда я этого не знал. И сам был женат, не забывайте.

– А что она теперь делает?

– Уехала. Вернулась в Канаду.

– Итак, мы оба разведены.

Брайан кивнул и поднял бокал:

– Выпьем за это.

Рейчел чокнулась с ним и опустошила бокал. Они заказали еще по одной.

– Скажите, что вам не нравится в себе самом? – спросила она.

– Не нравится? Я полагал, что вначале надо показать себя с лучшей стороны.

– В начале чего?

– Более тесного знакомства.

– Тесного знакомства? Со свиданиями? У нас свидание?

– Я не думал об этом как о свидании.

– А как же? Мы сидим тут, пьем и пытаемся выяснить, хорошо ли нам друг с другом и стоит ли встречаться дальше.

– Да, действительно, похоже на свидание. – Он поднял палец. – А может, это что-то вроде предсезонной игры в НФЛ.[30]

– Или весенней тренировки бейсболистов, – добавила Рейчел. – Стойте. Как называются предсезонные матчи в НБА?

– Предсезонные матчи.

– Я понимаю, но должно быть особое название.

– Да нет, только это.

– Вы уверены? Звучит очень банально.

– Ну что же делать.

– А как в НХЛ?

– Хоть убейте, не знаю.

– Вы же канадец.

– Да. Но далеко не образцовый.

Оба рассмеялись – просто потому, что первая стадия сближения, которую ее мать называла «искрой», была пройдена. В какой-то момент – когда они шли по булыжной мостовой, где слышались только их шаги и пахло мокрым воротником плаща Брайана на плечах у Рейчел, или когда переживали двухминутное затемнение, или когда, уже как пара, заглянули в бар, где их встретило мягкое рычание Тома Уэйтса под аккомпанемент затихающего хора, или прямо сейчас, когда они трепались за скотчем и водкой, – знакомство их перешло в новую стадию: взаимное влечение удостоверено, можно двигаться дальше с учетом этого.

– Так, значит… Что мне не нравится в самом себе?

Рейчел кивнула.

Брайан поднял бокал, потом наклонил его и стал гонять кубики льда от стенки к стенке. Шутливое выражение лица сменилось растерянным и грустным, хотя и не совсем безрадостным. Последнее воодушевило Рейчел. Она выросла в безрадостном доме, а потом, решив, что безрадостное осталось позади, умудрилась вступить в безрадостный брак. Она была сыта этим по горло.

– Вам знакомы детские обиды: тебя не принимают в команду, или ты не нравишься тому, кто нравится тебе, или родители отмахиваются от тебя не потому, что ты сделал что-то плохое, а потому, что они вредные раздолбаи?

– Да-да. Очень интересно, что вы можете сказать по этому поводу.