Охота на удачу - Олег Кожин

— Ну, добро пожаловать, гостюшки!

По сравнению с этим мягким баритоном, жуть, которую нагонял стишок их преследователя:

Поймают — не плачься!

казалась надувным молотком рядом с кувалдой.

Услышав его, Лиля завыла.

Обреченно.

По-волчьи.

* * *

Не прошло и минуты после закрытия «двери», как на поляну перед Горелым Цехом пружинисто выскочил Скоморох. Бегло, на ходу окинув взглядом пустое пространство, притихшее в ожидании его появления, он уверенно направился к валяющемуся на земле зеркалу. Наклонился, цепляясь длинными узкими пальцами за края, и тут же отпрянул в испуге. Держа руку на отлете, точно она могла его чем-то заразить, Скоморох недоверчиво глядел на перепачканные чужой кровью пальцы.

С матюгами вычесывая из кудлатой рыжей башки листья, отплевываясь от паутины и жуков, из-за угла Цеха выбежал Близнец Семка. Отвертка, по-прежнему зажатая в его правой руке, блескучим подмигиванием намекала, что неплохо бы подкрепиться дымящейся горячей кровушкой. Семка тоже сразу все понял — бегать через Горелый Цех было хоть и опасно, но порой необходимо.

— Давай, Скоморох, наводи, — оскалил крепкие зубы Близнец, — а я дверку открою…

Скоморох молча вытер пальцы о штанину и с сочувствием посмотрел на Семку.

— Чего? — не понял тот. — Уйдут же, не? Второй раз по тупости упустим!

Тишина в ответ. Тишина да сочувствующий взгляд.

— Босс, ты че? — Близнецу стало неуютно и тревожно. Предчувствием беды противно заныло под ложечкой. — Че случилось-то?

Не дождавшись ответа, Близнец Семка косолапо проковылял к зеркалу. На отразившейся в самом углу рыжебородой физиономии потеками застыли красноватые разводы. Всего несколько крошечных капелек, размазанных торопливыми пальцами. Вот только Близнец отлично знал — достаточно и втрое меньшего количества, чтобы…

— Ромка где? — От накатившей горечи противно задрожала нижняя челюсть.

Протяжно вздохнув, Скоморох сел прямо на траву, тяжело опустив голову на упертые в колени руки.

— Ромка?! — робко крикнул старший Близнец. Родившееся было эхо, с размаху ударившись о сомкнутые стволы деревьев, тут же умерло.

— Ромка? — прошептал он, озираясь в надежде, что вот-вот, с минуты на минуту из кустов выскочит взъерошенный молчаливый коротышка, размахивающий на бегу здоровенным кастетом. — Ромка?

И вдруг без всякого перехода взревел раненым лосем, глубоко, протяжно. Никто бы не предположил, что такая мощь может таиться в этих маленьких легких. В распластанном зеркале на миг отразилось гротескное существо — голова на ножках, и тут же подошвы тяжелых башмаков с прыжка опустились на зеркальную гладь, раскалывая ее на десятки крупных осколков. Упав на колени, Близнец Семка смотрел на свое покрытое трещинами отражение и захлебывался ревом.

Именно такими их застал Оба-на, неторопливо вышедший на поляну спустя десять минут: повесившего голову бригадира и валяющегося в осколках ключ-зеркала карлика. Старший сборщик не любил бегать. Для этих целей у него были Скоморох и Близнецы. Задумчиво шкрябая бороденку давно не стриженными когтями, Оба-на подумал, что Близнецы действительно «были». Сгинул Ромка, как есть сгинул. Старший сборщик чувствовал это нутром. Присев рядом со Скоморохом, он сорвал тонкий сорный колосок и рассеянно засунул его между зубами. Держа стебель двумя пальцами, по кусочку отгрызал горьковатую зелень, сплевывая на землю перед собой. Лишь когда на зубах захрустели мелкие семечки, отбросил измочаленный огрызок и спросил:

— Что случилось?

— С кровью открыли. — Скоморох оторвал лицо от ладоней. На щеках краснели два отпечатка, точно от двух размашистых пощечин. — А Ромка, дурья башка, следом сиганул.

— Ах ты ж, бл…дь! — не сдержался Оба-на. Слепо пошарив рукой, выдернул еще одну травинку, принялся ожесточенно грызть жесткий стебель и опомнился только тогда, когда большой палец пронзила резкая боль. Задумчиво глядя, как стекает по пальцу насыщенная бордовым капля, Оба-на ждал звонка Хозяина. Долго ждать не пришлось. Макушку свело от боли, а в глазные яблоки кто-то вставил зажженные фитили.

— Хозяин… плохо дело. Хозяин, — пытаясь оправдаться, униженно залебезил сборщик. — Мальчишка наш, с ним Лилька Ирландия… Горелый Цех с кровью отворила, дура несговорчивая… Близнец младший тоже вляпался…

На поляну постепенно возвращалась жизнь. Несмело пиликнула одинокая птица, проверяя, все ли в порядке. Ей откликнулась соседка. Через минуту осмелевшие пернатые твари уже вовсю обсуждали странное происшествие на поляне перед заброшенным цехом. Осторожно возвращались пучеглазые стрекозы, наполняя воздух стрекотом радужных крыльев. Оба-на вгрызался пальцами в сухую землю, с корнями вырывая пучки сорной травы, — в его разрывающейся голове бушевал праведным гневом рассерженный Хозяин.

На осколках ключ-зеркала, изрезав в лохмотья руки и спину, катался, скуля, осиротевший Близнец Семка.

* * *

Лиля уже не выла, не кричала. Только плакала по-девчачьи тихонько, протяжно всхлипывая, когда не хватало воздуха. Стоящий рядом Герка решительно не понимал, куда себя приткнуть. Не было у него опыта в утешении ревущих девчонок и теперь, судя по всему, не будет. Рыжий карлик, втолкнувший их в коридор, неподвижно лежал там же, где упал. Первое время он вяло шевелился, пытаясь подняться, и тогда Герка поступил совсем нехарактерно для себя. С трудом выбравшись из-под неожиданно тяжелого тела, он вскочил и с оттяжкой двинул ногой в заросшую рыжей щетиной челюсть. Ощущение было такое, точно пнул кирпич — боль, острая, яркая, вспыхнула в стопе, отдаваясь до самого бедра. На мгновение Воронцов забыл все на свете — в голос воющую Лилю, нереальный кирпичный коридор, неведомую опасность, идущую от приветливого голоса. Осталась только яростная пульсация, током бьющая по каждому нерву. Во время удара Герка отчетливо слышал хруст ломающейся кости и теперь надеялся, что это все же челюсть коротышки, а не его пальцы. Но мало-помалу боль отступила. Воронцов прекратил скакать на одной ноге и, хромая, подошел к Лиле. Девушка сидела на корточках, спиной привалившись к стене, зареванное лицо пряталось за решеткой тонких пальцев. Герка отрешенно отметил, что большинство ногтей у нее сломаны. Сидящая неподвижно Лиля вводила его в ступор. Он привык к гиперактивной, ни перед чем не робеющей, неугомонной панкушке, не унывающей даже в самых сложных ситуациях, и теперь ему сложно было принять, что она может быть такой. Подавленная, испуганная, слабая — нет, такой Лили он еще не видел. Более того, такая Лиля пугала его до чертиков. Тряхнув головой, Герка присел рядом с ней на корточки.

— Лиль, побежали, а? Они ведь не дураки, верно? Они ведь тоже знают, как проход открыть? — Он робко тронул девушку за плечо.

— Не п… не п-полезут они с-сюда, — глухо всхлипнула Лиля. Отняв ладони от лица, размашистым движением попыталась вытереть слезы. Шмыгнув пару раз носом, она заговорила уже почти спокойно, лишь самую малость заикаясь: — С Некро-п-политом н-на его тер-ритории ни один с-с-сборщик тягаться не с-станет. А т-ты… к-к-кровью ворота от-ткрывать… Р-разв-ве так м-мож-но?! Ч-чем ты, б-бл…дь, думал?