Книги онлайн и без регистрации » Научная фантастика » Изумрудный шторм - Уильям Дитрих

Изумрудный шторм - Уильям Дитрих

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 99
Перейти на страницу:

– Так, значит, сахар помог островам разбогатеть? – вежливо спросил я.

– Ну, поначалу на это и рассчитывали. Но наемные работники и вольноотпущенные слуги из черных поразбежались. На плантациях сахарного тростника страшно жарко, пыльно, и работать надобно не покладая рук. И вот мы скооперировались с португальцами и привезли сюда рабов из Африки. Они прекрасно переносят жару, убийственную для белых, и питаются кукурузой, подорожником, бобами и ямсом, которые для белых работников не еда. Черные пожирают все – густую кашу из кукурузных зерен, кукурузной муки и даже маисовой соломы, едят сырое зерно, косточки плодов, прямо как дикие животные. И плантаторов никак нельзя назвать людьми бессердечными. По воскресеньям они угощают рабов ромом. Даже мясо иногда дают, если корова или коза вдруг заболели и сдохли. Ну и потом есть еще хлебное дерево, саженцы которого доставил с Таити Блай[15]. Надо сказать, что черные по-своему очень сообразительны. Научились гнать спиртное под названием мобби из сладкого картофеля и даже делать перно из кассавы[16]. Им даже разрешено устраивать свои негритянские пляски – такие зажигательные, ни на одной из наших пирушек не увидишь ничего подобного. Да, мы здесь, на Антигуа, очень терпимы. И у негров есть то, чем не отличаются европейские работники. Они общительны, легко адаптируются, очень выносливы, добродушны, дисциплинированы и легко приручаются. Белый человек ищет богатства. Черный хочет только хижину.

– Да вы, я смотрю, настоящий специалист в этих вопросах, – заметил я.

– Мы изучаем наших рабов, как англичанин изучает разные породы лошадей. Вайдахи и папуасы – самые послушные, сенегальцы – умные, мандинго – мягкие, но склонны испытывать чувство тревоги. Короманти храбры и преданы, но упрямы. Негры с Берега Слоновой Кости склонны к унынию и обычно долго не протягивают. Конголезцы и ангольцы хороши в группе, но каждый по отдельности глуп, как пробка. Все эти особенности сказываются на цене раба. Нет, по-своему негры – замечательный народ. Им практически не нужны ни одежда, ни инструменты. Плантаторы дают им мотыгу, топор и изогнутый такой нож для рубки тростника под названием «билл», и они идут и работают по десять часов кряду с двухчасовым перерывом в самое жаркое время дня.

– Ну, а чем же занимаются плантаторы?

– Счетами. И устраивают праздники, как все богатые люди.

Какое-то время все мы молчали.

– Каждое состояние сколачивается преступным путем, – заметила Астиза.

Динсдейл ничуть не обиделся – видно, он не зря был назначен знакомить новоприбывших с островом.

– Ну, а состояние ваше и тех, кто не раз сидел со мной в этой карете? – задал он риторический вопрос. – Насколько мне известно, вы вели торг с Бонапартом. – Заметив, как я вздрогнул, Генри продолжил: – Да, я наслышан о докладах губернатору, тут у нас на Антигуа все тотчас становится известно. – Он пожал плечами. – Лично я – сын землевладельца из Мидлендс, и наш викарий всегда драл с бедняков неслыханную ренту, чтобы жить, как богатый сквайр. Совсем не то, что проповедовал Иисус. На наших кораблях правят плеть и петля. Сами, наверное, успели убедиться. Почти всем нашим солдатам-пехотинцам запрещено жениться, и их избивают до крови при малейшей провинности. Франция же пытается отменить все эти наказания – и получит только хаос. Только сейчас Наполеон опомнился и начал исправлять положение. Если честно, я не понимаю, к чему нам с ним бороться. Он пытается восстановить рабство в Санто-Доминго – именно это и надо сделать.

Динсдейл, по всей видимости, считал себя реалистом и был им, вот только ему недоставало воображения представить какую-то другую альтернативную реальность. Пессимистичный вывод, но страх консерваторов был мне понятен. Чем дольше я наблюдал этот мир, тем больше убеждался, что цивилизация – лишь тонкий глянец на грубой поверхности человеческих страстей, страхов и жестокостей. Она подобна эдакому темному шкафу, в котором запрятаны истинные наши натуры, так и норовящие вырваться на волю. Наше прирожденное варварство с трудом сдерживают священник, палачи и страх перед возможным унижением.

– А вы, как я посмотрю, далеко не либерал, капитан, – тихо заметил я.

– Я практик. Изучаю Священное Писание, но живу на Антигуа.

– Скажите, смогут чернокожие когда-нибудь стать свободными?

– Если станут, производству сахара придет конец. Ни один вольнонаемный работник не справится с его выращиванием. Бывшие рабы будут жить в удручающей нищете на острове, который превратится в рассадник страшных болезней. Ни один нормальный человек больше не приедет на Антигуа ради удовольствия. Только разве что за прибылью.

– Так значит, за отмену здесь рабства не подано ни одного голоса? – Я знал, какие жаркие дебаты разгораются на эту тему в Англии. Нахватавшись идей у французов, люди призывали положить конец работорговле и даже кричали об отмене рабства вообще. Все революционные волнения в мире порождают самые замечательные идеи.

– Есть квакеры, мнение которых вежливо игнорируется, – рассказал капитан. – Однако в парламенте возникают весьма опасные утопические идеи, которые грозят обрушить мировой рынок. И выдвигают их либералы, не имеющие никакого представления о реальности. Сохранение нынешнего общественного уклада в Вест-Индии – это жизненная необходимость, мистер Гейдж. Пришлите сюда полк из белых солдат, и девять десятых уже через год погибнут от желтой лихорадки. А черные как-то приспособились. Это необходимость, мистер Гейдж, насущная необходимость. И не забывайте, что одна десятая чернокожих получает свободу благодаря милосердию своих хозяев. Это извозчики, плотники, пастухи и рыбаки. Вы американец и верите в свободу? Но разве это не свобода; разве мы, жители Антигуа, не имеем права развивать свое общество так, как считаем нужным? Свобода вести честную трудовую жизнь, пусть даже для этого необходимо покупать и кормить рабов?

Никакой иронией Динсдейла было не пронять.

И вот мы молча тряслись в карете еще какое-то время. Астиза и я попивали пунш из воды и мадеры с лимоном. Когда так жарко и влажно, человек все время испытывает жажду, так что мы немного осоловели от этого напитка, и нам очень хотелось спать.

– Похоже на Голландию из-за этих ветряных мельниц, – заметила после долгой паузы моя жена. Их огромные лопасти ловко улавливали направление ветра – трюк, который лично мне еще не был понятен, – и непрестанно вращались. Даже с большого расстояния был слышен шум, который они производят.

– Гидроэнергию использовать нельзя, самый большой наш враг здесь – засуха, – объяснил Генри. – Размалывать тростник можно лишь с помощью энергии, получаемой от ветра с моря.

По обе стороны грязной красноватой дороги тянулись заросли тростника – они вставали стеной высотой футов в восемь. Над верхушками стеблей начало подниматься солнце, и нам пришлось надеть шляпы. Затем мы услышали звук рожка. Он несколько раз повторился – еще и еще.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 99
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?