Отдаю свое сердце миру - Деб Калетти

Ей мерещится Хищник в темных гротах и мутных впадинах, где могут притаиться медведи и пумы. Вспоминаются его ногти с обгрызенной до мяса кутикулой и то, как однажды она случайно опозорила его.

«Нервничаешь?» – со смехом спросила она, приподнимая его руку.

Выражение его лица испугало – в нем сквозил стыд и даже нечто более глубокое, чем стыд. Возможно, ярость.

«Ну и что? Ты и на перекрестке пугаешься до смерти». Она знала, что нравится ему, но в тот момент казалось, что он ее ненавидит. А был еще такой случай, когда он в гневе выбежал из класса после того, как неправильно произнес слово, читая вслух, и все рассмеялись. Стены содрогнулись, когда он хлопнул дверью. На следующий день миссис Лайонс, Аннабель и весь класс сделали вид, будто ничего не произошло, хотя в воздухе ощущалось притворство.

Кэт тоже таится во влажной тени леса. Аннабель видит, как она подпрыгивает и визжит от восторга вместе с семьей Аннабель у финишной черты второго марафона в прошлом ноябре.

«Давай, Белль-Попка! Ты почти у цели! Ты это сделаешь!»

Она видит Кэт за дальним столиком в кафе пекарни: та читает и жует миндальный круассан, запивая его зеленым чаем, пока Аннабель готовит сложные кофейные напитки для других посетителей. Однажды за обедом она слышит, как Кэт говорит: «Хотя мне нравится его улыбка». Его, Хищника. «Хотя» звучит многозначительнее, чем «нравится». Кэт пытается быть великодушной. Потом она переводит разговор на другую тему, более безопасную. «Я взяла в библиотеке новую книгу Элис Ву, но обложка – отстой».

Эти мелкие детали выпрыгивают из густых кустов и теней, но более крупные фрагменты по-прежнему сидят в засаде, в то время как апогей расхаживает и пышет гнилью в самой глубокой, самой темной пещере. По крайней мере, пока она здесь, в Айдахо, особенно болезненные воспоминания, как и Сет Греггори, не посмеют приблизиться к ней, потому что хотя они и гризли, но банка трясется, и камешки отстукивают: стоп, стоп, стоп!

Через каждые шестнадцать миль пробега по Айдахо она встречается с дедушкой Эдом в условленном месте, которое подбирает ее «команда».

– Посмотрите, кто вернулся. Мой маленький Джесси Оуэнс[60].

– Кто-кто?

– Mi fa cagare! Читай историю! – Mi fa cagare: выражение крайнего отвращения. В вольном переводе: я сейчас обделаюсь.

После бега у Аннабель предусмотрен здоровый дневной сон, а потом они находят пивную или она съедает огромную тарелку пасты, приготовленной дедом. Она связывается с Малкольмом, Заком и Оливией и уточняет планы на следующий день. Звонит матери. Джина, видя, что дочь еще жива, сократила количество ежедневных звонков с десяти-двенадцати до двух-трех. Возможно, если верить Малкольму, помогают успокоительные таблетки, которые она сейчас принимает. Он рассказывал, что в течение нескольких недель после того, как Аннабель ушла, Джина будила его по ночам, проверяя, дышит ли он. Их дом заполнили магические свечи-обереги, которые можно купить в продуктовом магазине за несколько баксов. Джина заставляла его вместе с ней читать долгие защитные молитвы перед ужином. Наконец Малкольм не выдержал и заявил ей, что, если она не пройдет курс терапии, он переедет к Этому Негодяю Отцу Антонию в приход Святой Терезы. «Хорошей тебе дороги назавтра, наслаждайся пейзажем», – говорит Джина. Если бы при этом Аннабель не слышала, как Джина с трудом пытается дышать ровно, она подумала бы, что ее настоящую мать похитили.

Дедушка Эд тоже пребывает в прекрасном расположении духа с тех пор, как они пересекли границу. Енотова какашка стала первым и последним опытом резьбы по дереву; вместо этого дед проводит много времени за лэптопом, который он купил в Best Buy во время поездки в Кер-д’Ален. Вау, ему нравится эта игрушка. Он постоянно зависает в ноуте. Может, потому и на подъеме в последнее время. Вот она, магия технологии, думает Аннабель.

– Итак, посмотрим, что у нас впереди интересненького. Раундап, Монтана, – зачитывает он ей после ужина. – Место празднования столетия Великого перегона скота в 1989 году.

– В 1989-м? Вау, далекая история.

– Так это празднование столетия, усекла? Не умничай. Почти три тысячи голов скота прогнали через город. Двести крытых вагонов. Che figata! Просто улет! Тридцать три сотни лошадей за шесть дней.

– Столько же народу на пляже Панама-Сити-бич во время весенних каникул.

– Двадцать четыре сотни ковбоев – и парней, и девушек.

– Йи-хо! Представляю их в бикини после нескольких желейных шотов.

Единственный серьезный зануда в Айдахо – ее команда. На Facebook уже триста сорок рекордных фолловеров, а поток пожертвований в GoFundMe застопорился. Срочное совещание по Skype проводят вечером, как только дедушка Эд уходит «глотнуть свежего воздуха». Теперь он регулярно совершает эти моционы и возвращается розовощекий и довольный собой, насвистывая какую-то стариковскую мелодию. Поначалу Аннабель думала, что он захаживает в таверну, но сегодня они останавливаются на ночлег в Блэк-Бэр, Айдахо, на Йеллоу-Дог-роуд, и в поле зрения ни одной пивнушки. Если на то пошло, вообще ничего не видно, кроме лесной темноты округа Шошони.

– Классная прическа, – говорит она Заку Оу, когда видит его на экране своего телефона. – Дюны во время песчаной бури.

– Эй, я же молчу про то, что у тебя на голове.

– Я дала ему немного геля, – встревает Оливия, – чтобы немного приподнять волосы.

– Учти, потом она начнет говорить, что ты чавкаешь, а следом запретит встречаться с некоторыми друзьями, – предупреждает Малкольм.

– У него нет друзей, – заявляет Аннабель, и они с Оливией прыскают от смеха.

– Я рад, что некоторые в хорошем настроении, – говорит Зак. – Потому что лично у меня настроение на нуле, понятно? Последний комментарий на Facebook рекламировал порошок для похудения, а до этого заходил какой-то старый озабоченный чувак с волосатой грудью.

– Нам нужен новый контент, – говорит Малкольм.

– Верно. Нам нужен новый контент, – вторит ему Оливия.

– За вычетом расходов, на GoFundMe сейчас тысяча сто баксов, плюс-минус. Этих денег тебе едва хватит, чтобы добраться до Северной Дакоты, с бензином, едой и новыми кроссовками, которые тебе скоро понадобятся при такой эксплуатации. Мы в кризисе, банда. – Зак выглядит как молодой генеральный директор стартапа. Его новая хипстерская прическа говорит: «У меня все схвачено», но обеспокоенное выражение лица выдает истинное положение дел, близкое к краху.

– Тебе пора размещать посты, Аннабель, – говорит Малкольм. Он держит телефон так, что можно заглянуть ему в нос.