Обречены и одиноки - Александра Салиева

Оказывается, когда я прокляла Прайма в первый раз и его вены стали фиолетовыми, гуляя по телу – мне тогда не показалось. Лицо супруга побелело. Послышался скрежет зубов. Руки, до того, мирно покоившиеся на моей талии, сжались в кулаки, вместе с краями ткани, которые он собрал между пальцев. Я же лишь лучезарно улыбнулась. Встать-то с него не могла – любимое платьице порвется.

– Так что будет? – переспросила, а то вдруг он уже забыл о чем разговор.

Прайм молчал. Только тьма, разгулявшаяся в глазах, давала знать о том, что он в данный момент очень хотел мне что-то сообщить. В принципе, сидеть все равно удобно, поэтому я не спешила. Мужчине понадобилось минуты две, чтобы прийти в себя. Черты лица вновь расслабились. Вновь появилась улыбка. Ласковая и манящая. Прайм сел, но не выпустил из хватки, только плотнее сжал в кольцо своих объятий. Скопировал мои последние действия, чуть прикусывая мои губы и проводя по нижней линии подбородка. И я уже малодушно решила, что могла бы отложить месть и на потом, как он отстранился.

– Мы нанесем визит в несколько мест, отдаленно расположенных между собой по континенту, – заговорил безразлично Прайм. – Оденься поудобнее, большую часть пути мы проведем в дороге.

Сжала колени плотнее, прижимаясь к нему. Он там что-то говорил, а я видела лишь его черные глаза, чуть изогнутые в усмешке губы, волевое лицо и думала о том, чтобы начать сначала то, что было до того, как сама испортила момент близости.

«Чувство вины – еще не любовь», – услужливо подсказал как всегда не к месту проснувшийся внутренний голос. И стало так больно.

Сердце сжалось. Реальность настигла быстрее, чем я хотела.

– Я могу идти? – совершенно невинно похлопала ресничками, нежно улыбнувшись.

Киринион глубоко вздохнул. И не сразу выдохнул.

И так несколько раз, при этом усиленно делая вид, что меня не существует.

– Иди, – наконец выдавил он с большим трудом.

Я еще раз довольно улыбнулась, наблюдая, как его вены вновь проступили и приобрели фиолетовый оттенок. Слезла сначала с супруга, а потом и со стола. Потом вышла из тронного зала, на автопилоте отмечая про себя, что когда злился Арханиэлиус – я испытывала панический страх, который тут же пыталась контролировать, а когда злился Киринион – у меня на самом деле, словно второе дыхание во время длительного спринта открывалось… При этом мир казался значительно приятнее, а контролировать уже ничего не хотелось.

Эллезис – первый город, до которого добирались около восемнадцати часов, при этом большую часть пути по земле, а не по воздуху. Сначала я думала, что так Прайм Киринион наказывает, потому что для меня это было, что ни на есть – пытка. Но, по мере приближения к городу, поняла, что дело оказывается вовсе не во мне, а в том, что одна из целей визита была прибыть неожиданно и незаметно. А`теши, а также все сопровождающие, остались незадолго до въезда в город. На улицы Эллезиса, ничего не ведающего о прибытии правителя, мы вошли вдвоем. Только я и Прайм. Темнело.

Эллезис – грязный город. Стоило пройти только пару сотен метров, и картина грязных заплеванных улиц, немытых зданий, повсюду разбросанного мусора и даже спящих в нетрезвом виде алнаирийцев на изредка попадавшихся полуразвалившихся скамейках, словно пощечиной ударила по лицу, вместе с соответствующим запахом натуральной помойки.

– Так вот как выглядит ваша безграничная власть изнутри, – тихонько прошептала я.

Невольно поежившись от столь пренеприятной атмосферы, натянула на голову капюшон одетого плаща.

– Наследие от предыдущего Правителя, – ничуть не чувствуя своей вины, ответил Прайм. – Именно поэтому я взял тебя с собой.

«Он не перестает меня удивлять!», – собственно эта мысль и отразилась на моем лице.

– Ты должна навести здесь порядок, – продолжал равнодушно Киринион.

– А что вы последние тридцать веков были так заняты, что сами не успели? – снова съязвила я.

Супруг лишь поморщился, причем, скорее, от запаха разлагающегося трупа кошки, мимо которого мы проходили в данный момент, чем от моих слов. Не ответил. Пришлось продолжать самой.

– Если пообещаете мне кое-что взамен, – согласилась я.

На его красивом властном лице промелькнуло удивление.

– Что же? – заинтересованность в тоне Прайма была плохо прикрыта за усмешкой.

– Вы расскажете мне об артефакте, рассеивающем Сумрак, который предыдущий Прайм Алнаира преподнёс в дар магам Альтерры.

– По мере моей возможности, – охотливо, пусть и осторожно, отозвался он на мое предложение.

Согласие Прайма воодушевляло, и я решила побыстрее исполнить веление, чтобы получить заветные ответы. Вообще всегда страдала слабостью к заключениям взаимовыгодных сделок.

– Ну и кто же у нас так чудесно управляется с городом?

Киринион улыбнулся в своей ласково-коварной манере, взял меня под руку и повел к центральной городской площади.

Многому ли я научилась за свою жизнь? Наверное, многому. Я получила несколько образований. Пока старалась убить время в ожидании того времени, как ковен перестанет быть столь могущественным, чтобы мне было по силам противостоять врагам, я занималась самообразованием каждый день. Некоторыми боевыми искусствами, пусть они и дались мне не так легко, как хотелось бы. Успешно овладела многими языками разных миров, причем не магическим путем, я самостоятельно. Научилась прекрасно разбираться в автомобилях, изучила некоторые аспекты психологии и криминалистики, чуть затронула сферу философии. Да много в чем еще я успела развить свои навыки, но никогда я не лезла в политику. Первый эксперимент к становлению кесарем архимага Ашерро прошел удачно скорее, потому что заговоры и сговоры плести не так трудно, если есть хорошие сподвижники и ничего не подозревающие оппоненты.

А вот что мне предстоит теперь? Как я должна управиться со всем этим безобразием, творящимся на улицах Эллезиса?

В голову приходит только один ответ – силовое воздействие. Конечно, скорее всего, это не есть хорошо и правильно, но ведь и так в этом мире вроде как тоталитарный режим, так почему бы не применить существующий уклад на пользу людям?

Единственное здание около центральной площади было огорожено каменным забором и садами. Каменные барельефы, использованные в архитектуре, создавали впечатление высоты и величественности. Вилла была построена со свойственным столице измерения стилистическим изяществом и изощрённостью линий, а самое главное – она была в идеальном состоянии и содержалась явно в постоянной чистоте. Вдоль первого яруса пирамиды с плоской огромной по площади крышей-террасой, вилась пестрая растительность, уход за которой предполагал больших трудов.

У ворот службу несли четверо алнаирийцев, вооруженных арбалетами.

Прайм хранил молчание и вообще уступил мне дорогу впереди себя.