Пират - Джин Вулф

Остров Толстой Пресвятой Девы принял нас гостеприимно. Мы нашли на восточном побережье чудесную маленькую бухту, в которую впадала речушка с прозрачной пресной водой. Местность казалась безлюдной — ни единого следа человеческого присутствия. Отлогий песчаный берег выглядел великолепно, и потому я сказал: «Вот то, что нам надо».

Труднее всего было спустить с корабля и вытащить на берег пушки. Они страшно тяжелые и неизменно оказываются значительно тяжелее, чем ты думаешь. Можно, конечно, снять орудие с лафета, но это мало облегчает дело, поскольку основной вес приходится на железный ствол. Даже наши легкие двенадцатифунтовики казались неподъемными. Порой нам требовалось целых два часа, чтобы просто погрузить одну из пушек в баркас. А потом ее еще надо было спустить с баркаса с помощью установленной там лебедки и протащить волоком вверх по отлогому берегу на значительное расстояние. На «Магдалене» было двадцать таких пушек и два длинноствольных девятифунтовика, один на носу, другой на корме. Длинноствольные девятифунтовики доставляли не столько хлопот, как двенадцатифунтовики, а гораздо больше.

Мы уже вытащили большинство пушек на берег, когда к нам подъехал фермер на лошади, чтобы посмотреть, чем мы тут занимаемся. Именно тогда я столкнулся с языковой проблемой. Он говорил по-голландски, а никто в команде не знал голландского. Судя по карте, остров принадлежал Британии, и потому я попытался по-английски объяснить мужчине, что мы английские каперы, рассчитывая в случае необходимости подделать каперское свидетельство. Про каперов он вряд ли понял, но выпил пару стаканчиков бренди со мной и Ромбо. А понял он, что нам нужно продовольствие и мы за него заплатим. Когда фермер уехал, мы для пущей безопасности подняли флаг с крестом святого Георга.

В скором времени он и еще один фермер доставили товар на продажу: пару кастрированных бычков, фрукты и тому подобное. (Вот тогда-то я пожалел, что не подобрал монеты, валявшиеся вокруг тела Янси.) Денег у нас было мало, и потому мы ожесточенно торговались, но в конечном счете купили обоих бычков и кучу апельсинов и лаймов. Позже мы купили ром и табак у тех же самых парней.

Когда мы переправили все пушки на берег, дело пошло веселее. Мы вылили всю питьевую воду и перевезли на берег пустые бочки. Затем перевезли бочонки со смолой, запасное рангоутное дерево и многое другое. Со всем остальным управляться было гораздо легче, чем с пушками.

Потом мы сняли реи, дождались прилива и волоком вытащили корабль на берег достаточно далеко, чтобы получить доступ ко всей подводной части судна с левого борта. Мы знали, что днище окажется заросшим, но действительность превзошла все наши ожидания — оно заросло гораздо сильнее, чем я предполагал, и Жарден сказал, что он тоже не ожидал такого. Мы тщательно очистили каждый дюйм днища и по возможности надежнее закрепили все поврежденные доски. Потом заново проконопатили и осмолили корабль, спустили его на воду во время прилива, развернули кругом с помощью баркаса и снова вытащили на берег, чтобы заняться правым бортом.

Именно тогда мы столкнулись с серьезной проблемой. Мы израсходовали уже более половины смолы и пакли. Можно было, рассучив старые снасти, использовать канатные пряди вместо пакли, но вот смолу заменить было нечем. А без смолы никак не обойтись, поскольку морские черви начнут точить доски обшивки, едва вы спустите корабль на воду.

Судя по нашим картам, на западном побережье острова находился городок под названием Спэниш-таун. Перспектива обходить остров кругом на баркасе меня не прельщала, но я отобрал самых надежных мужчин и взял с собой Жардена и старшину-рулевого, чтобы они приглядывали за остальными и за лодкой во время моего отсутствия.

Возникла проблема с Новией, и большая. Она не призналась, что боится оставаться на берегу без меня, но она боялась, и я нисколько ее не виню. Я с самого начала старался скрывать девушку от посторонних глаз (что было не так легко, как кажется), руководствуясь принципом «с глаз долой, из сердца вон». В баркасе такой возможности не имелось. К тому времени вся команда уже знала, что она женщина, и мужчины пристально разглядывали Новию, сидевшую на корме рядом со мной. Она всю дорогу держала на коленях раскрытый складной нож, но любой парень в лодке мог бы попытаться отнять его, и у большинства это получилось бы. Я взял Новию с собой — разумеется! — когда отправился в город за покупками.

Нам требовалось купить три разных сорта ткани, иголки, нитки и тому подобное, чтобы она могла сшить себе несколько платьев. А также бумагу, восковые карандаши и ручки, чтобы она могла рисовать. Все перечисленное мы купили в первую очередь и распорядились доставить на баркас.

Нам повезло: пока мы рассматривали в писчей лавке бумагу разных сортов и форматов, туда зашла одна милая англичанка и рассказала мне про человека по имени Вандерхорст, торгующего смолой и паклей.

Будь городок больше, нам не удалось бы разыскать Вандерхорста. Спэниш-таун был крохотным городком, застроенным домами, при виде которых сразу становилось ясно, что живут там в основном голландцы, но все равно на поиски Вандерхорста у нас ушло около часа.

Когда мы его нашли, повторилась та же история, что вышла у нас с фермерами. Я попытался заговорить на английском, но он помотал головой. И на испанский отреагировал так же.

Наконец я сказал:

— Эстрелита, если ты знаешь какой-нибудь язык, кроме испанского, попробуй заговорить на нем.

Она знала несколько слов по-итальянски (до итальянского мне самому следовало додуматься), но это не помогло. Каталанский тоже не сработал, хотя на нем она говорила гораздо лучше.

Наконец я не выдержал и заговорил на французском. Я не хотел выдавать свое знание французского, поскольку делал вид, будто мы англичане.

Вандерхорст опять не понял ни слова, но при звуках французской речи просветлел и знаками объяснил нам, что отвезет нас к человеку, который говорит так же.

Мы трое сели в телегу Вандерхорста и поехали к его дому, находившемуся в паре миль от городка. Едва усевшись в телегу, я пожалел, что не отправил баркас с гребной командой обратно к кораблю, но теперь уже ничего не мог поделать. Я нервничал из-за этого и много говорил: рассказывал Новии про монастырь и брата Игнасио — какой он хороший человек и как мы с ним иногда разговаривали на английском.

У Вандерхорста был славный дом, большой сад, обширные поля и три белокурых ребенка. Нас встретила его жена, дородная блондинка ростом выше мужа, говорившая только по-голландски. Она привела с кухни тоненькую чернокожую женщину с повязанными банданой волосами, в линялом платье и фартуке, о который она вытирала мокрые руки. Если бы не одежда, я бы узнал ее с первого взгляда.

Но я уставился на нее, она уставилась на меня, мы одновременно начали что-то говорить и умолкли. А в следующий миг хором прокричали имена друг друга, крепко обнялись, и она принялась тараторить на ломаном французском так быстро, что я не разбирал слов. Это была Азука, и я страшно обрадовался встрече.

Ну, по-французски она говорила немногим хуже меня, но вот по-голландски немногим лучше меня, а я не знал по-голландски ни слова. Однако в конце концов нам удалось объяснить: мы хотим купить смолу и паклю — и есть ли такой товар у Вандерхорста?