Смерть современных героев - Эдуард Лимонов

— Тебе плохо, Фиона? — Виктор наклонился над мисс.

Эдди, убив гардиана лаборатории, диким животным мчался в Zoo.[21]Спина мисс Ивенс содрогнулась в нескольких конвульсиях. Эдди, проникший в Zoo, метался среди животных и, настигнув антилопу, задрал ее. Мисс Ивенс, передвигаясь сразу всем телом, заползла головой под кресло. Ее вырвало… Экран медленно светлел, и служители набрели на Эдди, голого, без сил и без сознания. Столпились над ним.

— Платок, — прошептала мисс Ивенс. — Платок…

Эдди ничего не может вспомнить…

В Венеции было режуще-светло и крайне грустно. Они не увидели последних сцен фильма, потому что им пришлось приводить в чувство мисс Ивенс. Впрочем, оказавшись на улице, она повела себя молодцом.

— Последний раз мне было так плохо, когда я забеременела от Чарли… Может быть, я беременна, boys? Но от которого из вас?

Boys не ответили, фильм оставил во всех чувство раздражения и беспокойства. Виктор был хмур. Галанту захотелось есть и спать. Из серых облаков вдруг появилось ясное, в полную, подобающую ему величину, промышленным диском, солнце. Освещаемый неярким диском, город стал еще неуютнее. Резче стали видны плесень, осклизлые камни, затхлая, мертвая вода.

— Как старый писсуар, — сказал Галант.

— Что как старый писсуар? — довольная неизвестно чем, может быть, тем, что оставила содержимое своего желудка в палаццо, переделанном в кинотеатр, осведомилась мисс Ивенс.

— Венеция выглядит как старый писсуар на открытом воздухе.

— Мрачное и жестокое сравнение… Boys, смотрите, гондольер… Ты знаешь, Джон, что Пегги Гугенхайм была владелицей одной из последних частных гондол в Венеции? — По каналу у их ног театральной декорацией прокатился столб с деревянным зубастым клювом, а затем голова, плечи и туловище в бушлате. Красная физиономия гондольера изображала усилие. Красные руки сжимали часть весла. Воды и пассажиров не было видно, но громкий счастливый смех и восклицания «Steven, that is incredible! Look, look, Steven!»[22]выдали Галанту соотечественников.

— Твои компатриоты, Джонни!

— Boys, мы не можем уехать из Венеции, не прокатившись на гондоле. Вы должны иметь этот уникальный в своем роде опыт. В последний раз я плыла по Венеции в гондоле с Чарли. Вперед, boys, мы должны выйти на пьяцца Сан-Марко, там, рядом со стасьене вапорино, всегда дожидаются пассажиров гондольеры.

Не дожидаясь их согласия, салатный плащ совершил два витка вокруг себя и устремился, очевидно, в правильном направлении вдоль канала. Мужчинам ничего не оставалось, как последовать за ней.

— У меня такое впечатление, Джонни, что, придя к гондолам, мы обнаружим там Чарли, и он, как ни в чем не бывало, скажет: «Hello, boys, ну как вам понравился фильм?»

— Мне тоже кажется, что нас четверо. Однако лучше бы она села в гондолу с Чарли. У меня нет никакого желания спускаться еще ближе к воде. На уровне улиц достаточно холодно и сыро. Я бы съел что-нибудь и выпил бы вина.

— За те money, которые нам будет стоить путешествие в гондоле, мы могли бы посетить не тратторию, но хороший ресторан.

— Не отставайте, мужчины! — крикнула им мисс Ивенс от непрославленного, но ординарного венецианского моста.

— Похоже, что она начисто забыла об Артюро и вчерашних проблемах, Джонни?

— У нее хороший характер. Ты посвящен в ее жизнь куда больше, чем я. Что ты думаешь, что, если она, как бы это назвать… эмоционально раздула пропорции? Ты предположил ночью, что мисс заложила крупных драг-траффикеров, работавших с Малайзией?

— Я слышал об этой истории от Милтона давно и никак не связывал ее с Фионой. Теперь обнаружилось, что она была арестована в Неаполе и отделалась всего лишь шестью месяцами тюрьмы, я подумал, что, может быть, ее освободили не столько благодаря вмешательству сумасшедшего папочки, но в обмен на серьезную информацию?

— Я надеюсь, что с мисс Ивенс ничего плохого не случится. Она — crazy good bad girl, во всяком случае, для нас с тобой она хорошая, посему пусть ее оберегают боги драг-торговли.

Мисс Ивенс остановилась у первой же гондолы.

— Вы свободны?

Гондольер, ничем не примечательный, без шляпы и полосатой тельняшки, поднял руку и вышел из кучки сотоварищей.

— Si, signora. Libra.[23]

— Go in, boys! — пропела мама Фиона и жестом указала спутникам: «Спускайтесь в посудину».

— Attando, signora![24]— взмолился гондольер, сообразивший, что ему попалась клиентка с диктаторскими замашками. — Attando! — и обратился к сотоварищам с пылкой речью, в результате которой получил из рук одного из них весло-багор. Ощупав весло, гондольер стал церемонно прощаться с товарищами.

— У них профсоюз, — разочарованно заметила мисс Ивенс. — Не удивлюсь, если окажется, что они сдают заработанные деньги в общую кассу и затем распределяют на всю бригаду гондольеров.

— Possiblimente, signora,[25]— уныло согласился Виктор. — В такой холод немного, очевидно, находится сумасшедших, желающих прогуливаться по водам. Обратите внимание, как они посматривают на нас, с каким непониманием, как на безумных.

— Стыдно, Витторио! В твоем ли возрасте говорить о холоде, с твоей ли пылкой кровью!

Побледневший то ли от холода, то ли от обиды за возраст и кровь Виктор Карденас посторонился, дабы пропустить гондольера. Коротконогий, одетый в несколько свитеров, гондольер остановился на мостках и, ткнув себя в грудь пальцем, объявил, что его зовут Витторио.

— Incredible! — закричала мисс Ивенс и энергично почесала авокадовые кущи надо лбом. — Nostro amico тоже зовут Витторио!

Еще более побледневшему, может быть, от унижения, Виктору пришлось пожать руку гондольеру.

— Джон! — пропела мисс Ивенс, и крепкая маленькая рука гондольера сжала руку Галанта. — Я — Фиона! — Мисс протанцевала слышимую только ей мелодию на той половине квадратного метра мостков, каковая была ей доступна.

— Fortunatissimo di conoscer La…[26]— щербато улыбнулся гондольер.

Подъехал большой и уродливый моторный катер, и гондолы у пристани несколько раз поднялись и опустились на воде, царапаясь друг о друга. Вместе с гондолами из-под мостков поднялся, появившись, и исчез мусор. Может быть, это был тот самый катер, на который обещал достать мотор полковник из венецианского романа Хемингуэя, и сильный студебеккеровский мотор до сих пор вспарывает венецианскую воду?