Орли, сын Орлика - Тимур Литовченко

Он тронул шляпу и как-то по-идиотски улыбнулся.

– Что за дело такое? – словно между прочим поинтересовался Неплюев.

– А-а-а, вот то-то же, что дело!..

– Ну?

– Э нет, – швейцарец решительно мотнул головой, – многовато знать хотите!

– А все ж таки?

– Мне кое-кого надо увидеть здесь, в Стамбуле.

– Кого именно?

– Э-э-э, так я вам и сказал!..

Капитан замахал руками, словно отгонял рой надоедливых мух.

– А это… Это… Ой!.. Гык!.. – Вишняков проглотил слюну, но сказать что-то стоящее так и не смог. Тогда инициативу перехватил Неплюев:

– Одно лишь хотелось бы узнать: тот незнакомец, до которого мне нет никакого дела – он как?

– Что – «как»?

– Он достойный человек? Или так себе?

– О-о-о, это очень, очень достойный человек! – швейцарец аж расплылся в искренней улыбке.

– Ну, тогда предлагаю выпить за его здоровье!

Увидев, что Вишняков изумленно вытаращил на него мутные глаза, Неплюев второпях сунул в руки гостю полный жбан настоянного на изюме хлебного вина[18] и провозгласил:

– Ну, за здоровье!

– Здоровье посла Вильнева!! – рявкнул капитан Хаг и лихо приложился к жбану… Как вдруг колени швейцарца подогнулись, и он как стоял, так и рухнул на пол. Полупустой жбан разлетелся вдребезги.

– Сл-л-лабак… – констатировал Вишняков и разочарованно вздохнул: – Не встречал еще иностранца, способного перепить нас, русских.

– Замолчи, болван! – остановил его Неплюев. – Лучше обрати внимание, чье имя назвал этот идиот. Что скажешь?

– Ага-а-а, точно! – лицо Вишнякова засияло, словно масляный блин. – Он пил за здоровье французского посла Вильнева, а значит…

– Давай-ка обыщем этого пьянчужку, пока он не очнулся, – предложил Неплюев. – Но прежде всего разберемся со шляпой.

– О-о-о, точно!

Вишняков наклонился, однако не удержался на скамье и свалился на пол рядом с Хагом. Неплюев громко и бесстыдно выматерил обоих, сам поднял капитанскую шляпу, как можно осторожнее осмотрел: за подкладкой явно прощупывалась бумага. Но потрошить шляпу сам не отважился: после выпивки дрожали пальцы. Как бы ненароком не повредить письма…

– Аниська! Ани-ись-ка-а-а!

Слуга явился мигом. Резидент сунул ему капитанскую шляпу и приказал:

– Давай-ка посмотри, что там зашито. Только гляди мне – осторожно потроши, осторожно! Если зашитое повредишь – из спины ремней нарежу, солью присыплю…

Аниська был осторожен, и через минуту Неплюев уже разворачивал на колене письмо, найденное под подкладкой шляпы. Читать по-французски было трудновато, но все-таки (с пятого раза) резидент смог разобрать следующее:

На всякий случай Неплюев перечитал тайное письмо еще дважды, потом посмотрел бумагу на свет: кажется, никаких дополнительных сведений в послании не было… Разве что нагреть? Но если невидимые чернила проявятся, адресат обо всем догадается.

Резидент посмотрел на упившегося в стельку швейцарца, который мирно дремал на полу, обнявшись с Вишняковым. Да, надо бы попробовать разыграть подобную комбинацию, использовав это швейцарское ничтожество капитана Хага в интересах Великой России! Однако в таком случае никто из жабоедов ни о чем не должен даже догадываться.

Только надо подумать, хорошо подумать…

А пока что…

– Приведи немедленно других, – обратился Неплюев к Аниське. – Вишнякова надо отнести в его комнату, пусть проспится. А нашего гостя тотчас же, в моем присутствии обыскать, связать – и под замок! Под твой личный надзор. Давай-ка, пошевеливайся!

Слуги выполнили все, как и было велено. Как втайне и предчувствовал Неплюев, никаких результатов обыск не принес: кроме горсти французских и турецких монет в карманах на поясе, ничего особо ценного швейцарец при себе не имел, под подкладкой камзола бумаг никто из обыскивавших не нащупал.

– С-с-сволочь!..

Преисполненный разочарования резидент пнул ногой капитана, до сих пор лежавшего на полу. Тот пробормотал что-то невразумительное (похоже, по-немецки), повернулся на бок и неожиданно зычно захрапел.

– Убрать вон эту кучу дерьма, – процедил сквозь зубы Неплюев и на всякий случай грозным тоном напомнил Аниське: – А ты чтобы глаз с него не спускал, понятно тебе?!

– Разумеется, разумеется, – закивал слуга.

– Едва проснется – дашь мне знать!

– Слушаюсь!

– И Вишнякова тоже разбудишь. А мы уж тогда…

Однако, оборвав фразу, резидент вдруг крикнул:

– Н-ну, давай, давай! Выполняй, не торчи здесь передо мной…

Гость проспал до глубокой ночи. Когда Аниська растолкал заспанного Неплюева, по черному небосклону за окном от одной звезды к другой плыла тоненькая лодочка месяца.

– Что, проснулся? – спросил резидент, мигом соскочив с кровати.

– Проснулся, проснулся, ага.

– А Вишняков?

– Вылил на голову два ведра воды, рассола выдул едва ли не кружку…

– О, это верно! – резидент пожевал потрескавшимися губами. – И мне рассола принеси тоже. И пару огурчиков соленых…

– Мигом!..

– Давай, давай, неси.

Через пять минут оба резидента стояли под дверьми, без единого окошка внутренней комнатушки, откуда доносились вскрикивания, перемежаемые французской и немецкой бранью. Двери охранял один из слуг.

– Зачем с ним так? – поинтересовался Вишняков. Не без некоторого удовольствия отметив, что волосы и ворот рубашки его товарища мокры, хоть выкручивай, а лицо похоже на скомканную тряпку, Неплюев рассказал о найденном в шляпе письме.