Холостая война - Сергей Зверев

— По условиям учений, они имеют право хранить режим молчания в эфире. Больше я говорить на эту тему не намерен. — Полковник сделал над собой усилие и унял гнев. — Ты, по большому счету, оказался здесь случайно. Натворишь дел и уедешь. А мне тут служить. Я свою карьеру на кон просто так не поставлю.

— Теперь все понятно, товарищ полковник. Точки над «е» расставлены. Разрешите идти?

— Ну что ты на официальный тон переходишь? Сам знаешь, так дела не делаются. Мы с тобой не на параде. Лучше я сам пойду. Нервы ни к черту.

Полковник поискал взглядом, куда пристроить дымящийся окурок. Ни пепельницы, ни даже жестянки из-под растворимого кофе поблизости не наблюдалось. Емельянов выбил тлеющий табак на землю, растер его подошвой и сунул окурок в спичечный коробок.

Ради справедливости Лаврухин подумал о полковнике и приятное: «Хорошая привычка. Дело даже не в том, что мусорить где попало плохо. Иногда по оставленному окурку можно восстановить всю картину произошедшего, выйти на след противника».

Даже не прощаясь, Емельянов вышел из-под маскировочной сети и направился к командирскому «УАЗу», возле которого его дожидался водитель-контрактник.

Лаврухин обернулся к Гришанову и спросил:

— А ты что думаешь на этот счет, капитан? Что-то ты ни слова не проронил. Ты за кого, за наших или за немцев? — Подполковник хитро прищурился.

— Кто же тут наши и кто — немцы?

— Дурачком только не прикидывайся. Все ты прекрасно понимаешь.

— Я человек военный, значит, подневольный, — попытался уйти от ответа Гришанов.

— Военный человек в первую очередь должен думать, а не только приказы исполнять. Ты и за себя самого отвечаешь, и за жизнь ребят. Если что случится, простить себе не сможешь.

— А у вас так случалось, чтобы из-за вашей оплошности люди погибли? — Капитан все-таки поддался, пошел на откровенность.

Лаврухин четко прочувствовал этот момент. Его нельзя упускать. Так можно наладить связь с Гришановым на ментальном уровне.

— Случалось, причем не раз. Потому и говорю. Не повторяй чужих ошибок. Погоны, должность — это все мишура. Для офицера главное — честь и профессионализм.

— Давайте вернемся к проблеме учений, — предложил капитан. — Раз задача поставлена, ее следует выполнять.

— Следует, — согласился Лаврухин.

— Времени на подготовку у условного противника было достаточно. Лично я ожидаю нападения этой ночью, — высказал догадку капитан.

— Значит, поднимаемся на нашу высотку, — резонно предложил Лаврухин. — В конце концов, я должен тебя контролировать. Вернее сказать, наблюдать за твоими действиями, — поправился подполковник, поняв, что каждое неосторожное слово воспринимается Гришановым с обидой.

Солнце ушло за горы, и темнота в ущелье сгустилась. Осторожно зашуршали ветви кустарника, маскировавшего микроавтобусы. Люди Али Назара один за другим выбирались из машин. Вооружились они основательно: минометы, гранаты, подсумки со снаряженными рожками, имели даже несколько «ПТУРСов». Носильщикам было не привыкать тягать на себе тяжести. И не важно, какие именно: наркотики, кирпичи в рюкзаке или же оружие, лишь бы за это платили. Они родились и выросли во время бесконечной войны и никаким мирным профессиям обучены не были. Весь смысл их жизни, источник заработка сводился к услужению Али.

— Пора, — сказал командир.

Отряд растянувшейся колонной двинулся по дну ущелья. Впереди, как обычно, продвигался Карим Наджиб.

Но на этот раз он не уходил далеко и часто докладывал:

— Впереди все чисто.

Когда до конца ущелья оставалось около двух километров, Али не стал рисковать. Он увел свой отряд горной тропинкой. Лишнее расстояние, зато выигрыш в безопасности.

Отряд оказался на небольшом плато, с которого уже можно было наблюдать и замаскированную позицию российских десантников, и высотку, которую предстояло занять боевикам. Наджиб всматривался в пейзаж и сомневался:

— Там никаких признаков жизни. — Он указал на позиции десантников.

— Я точно знаю, что они сейчас на месте. Мы устроим им ад. — Назар ухмыльнулся.

Кариму вновь показалось, что командир обладает каким-то удивительным даром замечать скрытое, предвидеть будущее. Уходя с небольшого плато, уступом нависавшего над глубоким ущельем, Али оставил там сапера. Многие участки своих маршрутов командир заранее готовил для обороны или нападения.

Подрывник, оставшийся на плато, сдвигал камни, освобождая отверстия, просверленные в мягкой скале. Он закладывал в них взрывчатку, вставлял детонаторы, скручивал и разматывал провода. На то, чтобы заминировать заранее подготовленный участок, у него ушло немного времени — не больше часа. Вскоре он уже сидел, укрывшись за скалой. У его ног лежала рация, по которой он в любой момент мог получить приказ подорвать заряды.

Али и его люди уже находились у подножия господствующей высотки, склоны которой капитан Гришанов посчитал непреодолимыми для людей без специальной альпинистской подготовки. Однако если ты родился и вырос в горах, то тебе не нужно проходить какие-то курсы и тренинги. Ты с детства приучен карабкаться по камням, с первого взгляда определять, какой из них устойчив, а какой может не выдержать твоего веса и сорваться. Такие умения жители гор впитывают в себя с молоком матери. Ведь горы — их родной дом, среда обитания. Они для них так же дружелюбны, как равнины для жителя средней полосы России.

Наркоконтрабандисты были приучены передвигаться абсолютно бесшумно. Им не требовалось подсвечивать себе путь фонариками. Глаза этих людей уже привыкли видеть в темноте.

Наджиб вытащил из рюкзака небольшой спортивный арбалет, легкий как пушинка, сделанный из углепластика. К хвосту дротика он прикрепил тонкий и прочный синтетический тросик, аккуратно уложенный в бухту, и прицелился. Чуть слышно щелкнул спуск, прозвенела тетива. Дротик вспорол воздух, ушел вверх, а затем, заложив дугу, стал снижаться.

Выстрел оказался метким. Трос перехлестнуло через ствол дерева, росшего на скале. Его корни как лапы паука охватывали камни, глубоко впивались в расщелины в поисках живительной влаги.

Али стал подавать тросик руками вверх. Тяжелый металлический дротик спускался. Вскоре канатная дорога, ведущая к середине неприступного склона, была готова. Ловко перебирая альпинистскими зацепами, по ней заскользил вверх один из носильщиков. Он уселся, свесил ноги по обе стороны наклонно растущего дерева и закрепил на нем легкую ручную лебедку. Хорошо смазанный механизм работал бесшумно. Миномет, прицепленный к тросу, плавно пошел вверх.

Убедившись в том, что подъемник работает исправно, к носильщику поднялся и Назар. Он вновь спустил арбалет, и еще один тяжелый дротик ушел в небо, увлекая за собой тонкий прочный трос. На этот раз точкой опоры был выбран выступ скалы. Теперь уже можно было подняться на самую вершину. Все происходило почти в полной тишине. Российские спецназовцы не смогли бы ничего рассмотреть даже в приборы ночного видения. Ведь подъем осуществлялся с невидимой для них стороны высотки.