Свобода для Господа Бога - Илья Те

Никто ничего ни делал, никто никого не слушал, все только грабили склады и запасы, пьянствовали, насиловали и убивали. Рихмендер как-то назвал это стадом, но и Сабин и Трэйт, да и сам Гордиан прекрасно видели, что перед ними не стадо, а «стая», точнее тысячи стай по тысяче хищников в каждой.

Марки формально признали власть Бронвенского Совета виликов и важность его армии, но на деле ему никто не подчинялся. Каждое поместье, каждый город, каждая школа и мануфактура жили сами по себе, занимаясь грабежом и прожирая накопленные годами запасы. Эмиссары Совета проехали по городам, призывая свободных сервов вступать в армию, избирать мэров, бургомистров и судей, прекратить грабежи и начать наконец учитывать запасы.

Эмиссарам дали от ворот поворот, причем не везде вежливо. Повторный призыв окончился тем же. В этих условиях помочь могло лишь одно – расширение армии и введение на новых территориях прямого и жесткого правления Совета. Но власть его должна быть легальной, а потому двадцатого Фармутина Бронвенский Совет собрался в столице Боссона на свое последнее заседание, провозгласил созыв Всеэшвенской учредительной Ассамблеи и, собрав манатки, покатил в Бургос, чтобы отныне называться не Бронвенским, а Бургосским Советом.

В третий раз промчались его эмиссары по городам и поместьям Артоны, Арана и Артоша, призывая делегатов от рабских общин на сие великое собрание. Делегаты самоизбрались, набрали со складов деньжат и винишка, заседлали лошадей и покатили на Ассамблею.

Гордиан был далек от всего этого. Волна революции и войны и так вознесла его, семнадцатилетнего юношу, на недосягаемую для его возраста высоту. Апостол Свободы, расстегивающий «хомуты», полковник мушкетеров, дерущийся в битвах, – Советы и Ассамблеи были не для него. При всех своих заслугах его тело все-таки оставалось телом подростка, и эмоции – эта неотъемлемая часть юношества – раздирали его сверкающими когтями, били в голову дурманящим кипятком. При одной мысли о своей потерянной девушке его сердце сжималось в стальной комок, в кусок льда, застывшего вокруг камня.

Уткнувшись в пустоту невидящим взором, Гор шел домой. От бургосских казарм его отделяла уже всего пара улиц.

Пройдя мимо часовых, он автоматически отдал честь, прошел к себе в комнату и, не раздеваясь, бухнулся на кровать, прямо в сапогах и с оружием. Сейчас, когда он остался один и посторонние взгляды не терзали спину, он больше не мог сдерживаться. К глазам подкатили предательские слезы, горло сжалось в удушливом спазме, а кулаки сжались.

Гор вскочил, подошел к зеркалу и посмотрел своему отражению в глаза. Отвернулся. Перед ним в отражающем полотне стоял юноша-полуподросток, ничем не напоминающий бессмертное божество, которым когда-то являлся. Щуплый, небольшого роста, с мягким, почти детским лицом. С кудряшками, непослушно свисающими на лоб.

Дьявол! Гор вспомнил свое лицо и тело из сравнительно недавнего прошлого: высокий мужчина с крепкими плечами и проседью в волосах. Такой бы не упустил свою женщину!

Но какого черта?! Он таким и остался! Внутри, за хрупкой внешностью скрывается тот, прежний, демиург и диадох, «Седанский палач», Гордиан Фехтовальщик.

«Взять себя в руки, – сказал он себе. – Не рыдать!»

Гор стиснул зубы, несколько раз глубоко вздохнул и прошелся по комнате. Постепенно сердце успокоилось, дыхание стало ровным, руки перестали предательски дрожать.

Да, рассуждал он, Лисия унижена, вновь лишена свободы, но, в конце концов, она жива, и это главное. Сейчас, когда весь континентальный Эшвен находится в руках Армии Свободы, для него, одного из безусловных лидеров восстания, не составит труда собрать специальный отряд, преодолеть эти несчастные триста пятьдесят километров и вернуть ее, чего бы это ни стоило.

С ним весь его стрелковый корпус, вся армия! Пусть это ничтожно мало для космической войны, но для данной его проблемы этого более чем достаточно! Если понадобится, он перевернет весь Харторикс, но отыщет свою девушку.

Все остальное – к черту! И Искусственный Космос и Аякс с Октавианом. Лисия – вот его цель!

В это мгновение в дверь постучали.

Гордиан, уже совершенно успокоившись, подошел к двери, открыл ее и посмотрел на визитера.

В коридоре стоял запыхавшийся вестовой и протягивал командиру белый квадратик конверта с письмом из штаба.

– Это что? – спросил Гор глухо, хотя прекрасно знал эти квадратные конверты. Просто хотелось поворчать.

– Письмо от Каро Сабина, сударь, – невозмутимо пояснил вестовой. – Сегодня вечером в здании Штаба королевской гвардии собирается Совет виликов по поводу завтрашней Ассамблеи. Совет собирается в полном составе с совещательным присутствием старших командиров армии. Вы – в числе приглашенных. Сбор ровно в пять. Не опоздайте, сударь.

Цокая подкованными сапогами, Гор вошел в здание королевского штаба гвардии, где еще не так давно заседал со своими офицерами сенешаль Артоша Доминик Бавен, а еще, извините, «более недавно», генерал Оттон, собственной знаменитой персоной. Более страшной мести врагам королевства воистину было трудно придумать. Офицеры и лидеры восставших сервов заседали в самом сердце королевства рабовладельцев, в самом осином гнезде!

Сейчас королевские флаги, украшавшие главный вход роскошного особняка, были спущены и пустые флагштоки одиноко торчали над газоном, словно ободранные зимней стужей деревья.

С некоторых пор здание приспособили под нужды Совета виликов, переехавшего из далекой Бронвены в столицу бывшего королевства. И поэтому сейчас вместо алых плащей королевских гвардейцев в коридорах штаба мелькали туда и сюда серые мундиры рабских мушкетеров.

Родные мундиры, знакомые лица. Гор лично знал почти каждого, кто проходил мимо него по коридору, и, разумеется, каждый из проходящих знал его. Ему кивали головами в знак приветствия, улыбались и жали руки – искренне, как он надеялся. Вообще, по мнению Гора, простые люди в большей степени готовы к проявлению искренних чувств и реже лукавят, нежели те, кто облечен ответственностью и властью.

Совсем другое ждет его за дверью Совета. Бывшие вилики, управляющие поместьями и усадьбами, виллами и городскими отелями шательенов, управляющие торговых сетей и ремесленных мануфактур, управляющие публичных домов и школ консидориев.

Вилики, дационы, старшины габеларов.

Волчья стая!

Пожалуй, единственным, с кем можно было нормально поговорить в этой клоаке из амбициозных себялюбцев, гордо называвшихся Советом виликов, был мастер Трэйт. Точнее – маршал Трэйт, военный вождь и полководец.

Все остальные – не люди, а так. Балласт, болтуны.

Конечно, на собрании будут присутствовать и офицеры армейских подразделений, такие как Бранд и Сардан Сато, Никий и тот же Крисс. Однако все они не члены Совета, а значит, и права голоса не имеют. Могут только слушать и высказывать мнения. Не могут голосовать. Так же как, впрочем, и он, Гордиан Рэкс.