Конец Европы. Вместе с Россией на пути к многополярности - Валерий Михайлович Коровин

потери собственной идентичности, коренной европеец ежедневно сталкивается с людьми, приезжающими в Европу из стран мусульманского мира, из арабских и африканских стран, у которых с идентичностью как раз всё в порядке. Миллионы приезжих, которых призвано не трогать, к которым приказано испытывать толерантность, свою идентичность знают хорошо. И это провоцирует возникновение у европейцев некой внутренней дисгармонии, ощущения собственной слабости, незащищённости, потерянности.

Современный, постлиберальный европеец видит ясную идентичность иммигрантов, каждый из которых знает о своей этнической принадлежности, понимает, из какого он рода, какова его вера. В отличие от европейцев, совершенно растерянных в этом смысле. И тут европеец начинает понимать, что у него самого собственной, полноценной идентичности нет. Это ощущение неполноценности как раз и выводит современного европейца из состояния психического равновесия. Безысходность, которую испытывают граждане ЕС в плане поиска сути своего бытия, цели и смысла существования, носит довольно трагический характер. На этом фоне возникает вопрос: а чувствует ли себя сегодняшний гражданин Европы нормальным, полноценным человеком? У него в голове начинается некая внутренняя борьба, внутреннее раздвоение, связанное с тем, что он оставлен наедине с самим собой. Все противоречия он переживает внутри себя — он ощущает, как в нём просыпается память крови, но знает, что это запрещено. В психиатрии это определяется понятием шизофрения. Эти переживания провоцирует европейца на самые непредсказуемые действия. Понимая, что он — никто, но пытаясь доказать, что он — «кто-то», обратить на себя внимание, позиционировать себя хотя бы каким-то образом, европеец идёт на крайние меры. Он вспоминает об этнической идентичности, о том, что он — ирландец, или о том, что он — потомок франкских или германских этносов, тамплиер или масон, в конце концов.

Поиск идентичности — самая болезненная тема для современной Европы, да и не только для неё. Можно ли такого потерянного человека, оставшегося наедине с самим собой, переживающего в одиночку все свои проблемы назвать нормальным, психически здоровым? Получается, что Брейвик как раз способствовал тому, чтобы общество обратило внимание на этот системный кризис идентичности. Именно политика мультикультурализма и мондиалистский проект создания Евросоюза в совокупности спровоцировали и ещё не раз спровоцируют проявления непредсказуемого поведения со стороны совершенно обездоленных, потерявшихся в своём мире граждан Европейского союза. Неслучайно Брейвик писал в своём блоге: «Посмотрите, что мультикультурализм сделал с Европой». Величайшая часть суши, которая управляла миром, создала великую культуру, породила великие империи, реализовывала в умопомрачительных масштабах политические проекты, сейчас находится в совершенно растоптанном, униженном состоянии. Нет ни былого героизма, ни веры, ни традиции, ни европейских этносов, ни культуры. Остался только один амёбообразный индивид, гражданин ЕС без идентичности, без пола, без качеств, вообще без ничего, стоящий одиноко перед огромной лавиной миграционных потоков бодрых арабов, турок, и других народов, прекрасно представляющих себе, кто они такие.

Выступление Брейвика — это последний жест отчаяния исчезающего традиционного европейца. Понимая сложившуюся ситуацию, европеец пошел ва-банк, ему больше нечего терять, у него нет ничего действительно ценного, осмысленного, кроме своего тела и своей жизни. Это у него не могут отнять в качестве платы за его взгляды и действия, потому что в Европе нет даже смертной казни. Смерть запрещена, на неё наложен мораторий. Самое страшное наказание, которое грозит террористу-одиночке — это 21 год тюрьмы. Примерно столько же дают за убийство дикого волка в норвежском лесу в помешанном на экологизме и охране природы норвежском государстве. И если кто-то случайно убил волка, то почему бы ему заодно не убить ещё человек сто, ведь всё равно больше, чем 21 год тюрьмы, сравнимой по комфортности с четырёхзвёздочным турецким отелем, он за это не получит. Здесь европеец попадает в очередной тупик, теперь, собственно, баланса преступления и наказания. Со своим гуманизмом и правами человека Европа совершенно сошла с ума и уже не может определить, где проходит граница между гуманизмом и просто откровенным идиотизмом. То, что случилось в Норвегии, — это естественная реакция на системное расчеловечивание, и подобные вещи, очевидно, будут происходить и далее.

Брейвик, Путин и Лукашенко: ценность суверенитета

Одной из тем, наиболее оживлённо обсуждавшихся в российской блогосфере сразу же после теракта, стало то, что в своём манифесте Брейвик с большой симпатией отзывается о Владимире Путине и Александре Лукашенко. Известно, что он даже бывал в Белоруссии. Спрашивается, что может привлекать людей с психологией, установками или взглядами Брейвика во Владимире Путине или белорусском режиме? Дело в том, что Владимир Путин — автор «Мюнхенской речи», в которой он заявил, что суверенитет является главной ценностью современной России, и что Россия готова отстаивать свои интересы, оставаясь суверенным государством, в отличие от России 1990-х управлявшейся либералами под непосредственным кураторством Вашингтона. Это стремление к суверенитету как раз и вызывает больше всего раздражения у нашего геополитического оппонента — США. За это Путина подвергают жёсткой критике, помещая Россию то в так называемую «ось зла», в которую не входят только те, кто отказался от собственного суверенитета в пользу Америки, то включая самого российского президента в список «плохих парней». Современная же Европа, в отличие от России, полностью лишена суверенитета. Сейчас это некий придаток, поле для американских экспериментов. Руками Европы, большая часть которой входит в блок НАТО, американцы расправляются со своими оппонентами в арабском мире и в других регионах планеты. Но в результате, не США, а именно Европа сталкивается с последствиями этих действий: с потоком беженцев, требующих гражданства, льгот, пособий и устраивающих беспорядки на улицах европейских городов, со всеми вытекающими экономическими, гуманитарными и социальными издержками. Всё это свидетельствует о том, что лишившись суверенитета, Европа, которая теперь не может сама распоряжаться своей судьбой и самостоятельно решать, как себя вести, с кем воевать, а с кем дружить, от этого только теряет. Над ней стоит американский цербер, который определяет, что нужно европейцам, а что нет. Именно это бьёт по самолюбию граждан Европейского союза. Они прекрасно понимают, что они не вольны управлять своей судьбой, как и судьбой своих растворившихся в Европейском союзе государств. Под предлогом существования мнимой российской угрозы они подчинены воле Америки, которая стремится к единоличному доминированию в мире. И любые намеки на суверенитет, на субъектность, конечно, находят положительный отклик у европейцев. Поэтому неудивительно, что Путин, говорящий о необходимости суверенитета, вызывает симпатию не только у Брейвика, но и у огромного количества жителей Европы. Путин осмелился бросить вызов гегемонии США, заявив о том, что суверенитет и субъектность являются ценностью. За то же самое колоссальному давлению и нападкам подвергается и президент Белоруссии Александр Лукашенко. Он