Последний рывок - Игорь Черепнев

Катер отчаливает и через несколько минут скрывается с глаз… Перевожу дыхание и возвращаюсь обратно к ожидающим в нетерпении дозорным и фон Штайнбергу с его егерями, которых мои головорезы невзначай взяли в кольцо.

— Пойдёмте, Генрих. Кофе уже, наверное, совсем остыл… Это была самовольная попытка проявить бдительность соседним гарнизоном, — отвечаю на невысказанный гауптманом вопрос…

— Знаете, Деннис… — Немецкий «бариста» сумел додержать кофе горячим, не испортив вкуса, и фон Штайнберг немного согрелся и расслабился. — Возможно, я сейчас скажу то, что не должен говорить, и надеюсь, что это останется между нами… Полковник Николаи вытряс из меня все подробности наших встреч… И я сам много думал об этом… Не обижайтесь, но три года назад, когда война только начиналась, Россия была отсталой страной, где промышленностью и наукой занимались в основном иностранцы. И в первую очередь — мы, немцы. Нет, у вас тоже есть гении. Ломоносов, Менделеев. Но их — единицы. Даже ваш литературный герой Левша — подтверждение того, что они одиноки. И они занимались больше фундаментальной наукой, а не прикладной. Как получилось, что сейчас вы имеете такие технические новинки, о которых мы можем только мечтать? Кто помогает вам? Британцы? Американцы? Та же грелка, что вы мне показали, — почему наши химики не смогли додуматься до этого? Ореховый брикет, что вы дали в тот раз, — почему наши учёные не смогли до сих пор повторить технологию его изготовления?

— Вы, Генрих, ошибаетесь, думая о наших великих учёных как о каких-то мудрецах, заточивших себя в башнях из слоновой кости. Упомянутый вами Менделеев занимался не только таблицей химических элементов и оптимальным соотношением спирта в крепких напитках. Он проводил исследования в разных областях. Физика, минералогия, педагогика, технологии сельского хозяйства, экономика — его интересовало всё. Одно время даже помог нефтепромышленнику Рагозину построить в Ярославской губернии нефтеперегонный завод и работал там в лаборатории.

— Но ваш герр Попов всё-таки проиграл сеньору Маркони…

— Не совсем так. Попову помешала секретность его разработок. Поэтому итальянец успел на пару дней раньше оформить патенты.

— Деннис, а что вы можете рассказать про академика Павлова?..

Опаньки! Издалека зашёл герр майор!

— С чего вы взяли, что я знаю о нём больше, чем известно другим?..

— Лукавите, Деннис. Нет, я понимаю, что многого вы не можете и просто не захотите рассказать… Полковник Николаи приказал собрать всю информацию по нему и по вам, потом сопоставил по времени. Получилась интересная картина. Никому не известный прапорщик вдруг очень быстро растёт в чинах благодаря способности воевать так, как никто до этого не делал, но — дьявольски успешно, и становится командиром уникального подразделения, солдат которого в окопах боятся больше, чем чертей из преисподней. Почти в это же время знаменитый физиолог Павлофф начинает интересоваться другими сферами деятельности, иногда стоящими очень далеко от медицины. Зачем, например, ему понадобился завод по производству тракторов? Или совместная работа с изобретателями радио? Или несколько вакуумных насосов?.. Затем, после… инцидента с крон-принцессой Ольгой он бросает всё и едет в Могильёф забрать того необычного прапорщика, то есть вас, Деннис, на излечение. Вы становитесь близкими друзьями, ваша семья проживает сейчас в его мистическом Институте, о котором слышали все, но о котором толком не могут сказать ничего…

М-дя, попали «в яблочко» герры разведчики, теперь не знают, что с этим делать. Глубоко копнули, но вот до истины вряд ли докопаются. Трудновато им будет искать чёрную кошку в тёмной комнате…

— Генрих, вы согласитесь со мной в том, что война является некоторым стимулом прогресса? Не знаю, как у вас в рейхе, а у нас только очень ленивый не занялся изобретением чудо-оружия. Большей частью это бредовые фантазии, но и в навозной куче иногда попадаются жемчужные зёрна. Вот академик и использует свой могучий ум для вклада в победу. И большей частью — удачно. А насчёт нашей дружбы — многие сильные мира сего делали мне заманчивые предложения, чтобы потом использовать в своих интересах. Павлов не является исключением, через меня он может обратиться к великому князю Михаилу, минуя многочисленные бюрократические проволочки. — Поверят или не поверят — хрен с ними, я «свою» точку зрения высказал, пусть подавятся. — Что касается совпадения по времени, я бы отнёс это к «неизбежным на море случайностям» или, как говорил ваш Клаузевиц, — «туману войны». А новые интересы… Гении, да и талантливые люди зачастую непредсказуемы. Неизвестно, что придёт им в голову в следующий момент. Вот и сейчас академик обуян идеей создать лекарство против инфлюэнцы. Втемяшилось ему в голову, что через год-два по всей планете прокатится пандемия этой болезни. Причём почему-то из Испании. Теперь его лаборатории отрабатывают методики лечения.

— Я понимаю, это выглядит, как попытка добыть важную информацию… Но, насколько я понимаю, договорённость между нашими сюзеренами будет основываться на послевоенном сотрудничестве… Но как мой кайзер может быть уверен в том, что это не блеф?.. Как это у вас называется? Кот в мешке.

— Во-первых, мы уже выполняем будущие обязательства. Думаете, регент не в курсе, что наши фабриканты через уже известные нам стокгольмские фирмы поставляют в рейх муку, сахар и другие продукты? Как вы думаете, сколько времени потребуется, чтобы прекратить эту контрабанду и показательно вздёрнуть гешефтмахеров в назидание другим? Кстати, этот вопрос будет решаться в зависимости от того, как пройдёт сегодняшняя встреча.

— И вы оставите спекулянтов на свободе, они и дальше будут зарабатывать деньги в ущерб вашей стране? — Фон Штайнберг язвительно усмехается.

— Нет, конечно. Руководить фирмой можно и из своей конторы, и из относительно комфортабельной одиночной камеры, и даже из карцера. А деньги пойдут в казну. Во-вторых, ваш канцлер Бисмарк как-то процитировал нашу пословицу о том, что русские медленно запрягают, но быстро едут. Так вот, мы уже запрягли и даже начали набирать ход. И в запасе у нас достаточно неприятных сюрпризов. Если всё пойдёт плохо, то вы летом это увидите.

— Какое-то новое оружие? Наподобие вашего карабина? — майор кивает на «бету».

— Нет, оружие старое, а вот применение новое. А что касаемо новинок… Пойдёмте…

Заходим в домик к Буртасову, где и продолжаю «дозволенные речи»:

— Насколько я знаю, на берегу Северного моря ещё в четырнадцатом году вы построили теплопеленгаторную станцию, чтобы обнаруживать британские корабли. И успешно это делаете на дальности до десяти километров. — Послезнание по термопарам как нельзя лучше ложится «в строку». — Павлов решил применить более надёжный, по его мнению, физический факт о слабом затухании звука в жидкости. Перед вами опытный образец гидроакустической станции. Илья Александрович, будьте добры, в двух словах расскажите господину майору, что и как мы можем делать.

— Шум, создаваемый винтами любого судна, разносится под водой очень далеко. Используя микрофон особой формы, мы можем определить примерную дальность до него и азимут с точностью до двадцати — двадцати пяти градусов. Аппараты не такие и громоздкие, их можно устанавливать на любом корабле, начиная с эсминца. Сейчас поблизости никого нет, если желаете, можете послушать «голос моря». — Буртасов протягивает фон Штайнбергу наушники, которые последний тут же надевает. Про реальные характеристики, так же как и про «ухо тюленя», говорить пока не будем, не хватало ещё явных подсказок.