Рузвельт, Кеннеди, советская агентура - Александр Феклисов

Не могу хотя бы в общих чертах не сказать о работе небольшой группы моих товарищей по получению военно-политической информации о деятельности американской администрации. Большая часть документов шла от нелегальной подрезидентуры, возглавлявшейся Ахмеровым, которому помогала его жена, Елена. У подрезидентуры были источники в важных правительственных учреждениях, в том числе и в Управлении стратегических служб – американской разведке. Они передавали важную информацию о военных планах Вашингтона, внешнеполитических мероприятиях, а также материалы, добытые американской разведкой о положении в фашистской Германии.

Особенно напряженно советская разведка работала накануне встреч глав правительств в Тегеране, Ялте и Потсдаме, чтобы получить сведения о позиции США и Англии по вопросам, которые намечалось обсудить на предстоящих совещаниях. В Англии с этим справлялась хорошо известная сейчас «пятерка» во главе с Кимом Филби. Удавалось добыть требуемые секретные материалы и нашей резидентуре. Вначале на встречах в верхах главными были вопросы открытия второго фронта в Западной Европе, оказания помощи СССР по ленд-лизу, а затем вопросы послевоенного устройства в мире. Перед тем, как встречаться на тройственных конференциях, Черчилль за несколько дней до этого всегда имел контакт с президентом Рузвельтом, а позднее – с Трумэном для выработки согласованных позиций. Добытые нашей разведкой секретные материалы о подготовке западных союзников к встрече со Сталиным показывали, что Черчилль очень опасался распространения влияния Советского Союза в мире и распада Британской империи. Он предлагал принимать самые решительные меры, вплоть до военных, чтобы предотвратить возникновение новых социалистических государств.

Несомненно, что своевременно добытые советской разведкой секретные материалы о позициях и разногласиях руководителей США и Англии по вопросам, подлежащим рассмотрению на совещаниях в верхах, давали возможность советской делегации должным образом подготовиться к этим ответственным конференциям и облегчали Сталину проведение переговоров с Черчиллем и Рузвельтом, а позднее с Трумэном и Эттли. Не в последнюю очередь из-за этого терпели неудачу попытки Англии и США навязать Советскому Союзу свои планы послевоенного устройства.

Думаю, что внешняя разведка органов государственной безопасности СССР, и в частности нью-йоркская резидентура, во время Великой Отечественной войны внесла свою лепту в разгром фашизма, способствовала выработке правильной политической линии в отношениях с США и Англией, помогла нашим ученым и инженерно-техническим специалистам в кратчайшие сроки создать мощный военно-экономический потенциал нашей Родины.

Таких результатов наша точка в Нью-Йорке добилась прежде всего благодаря самоотверженной борьбе Красной Армии и всего советского народа против фашистской Германии и ее сателлитов. Честные американцы понимали, что в этой небывало кровопролитной войне советские люди защищали от гитлеровской тирании не только свою Родину, но и народы Европы и США, всех свободолюбивых стран. Кроме того, многие американские граждане искренне верили тогда в социализм и симпатизировали ему. Самые мужественные из них считали своим благородным долгом принимать предложения советских разведчиков об оказании помощи СССР путем тайной передачи секретных материалов о военно-политических планах Вашингтона и Лондона и новейших видах вооружений их армий.

В мае 1946 года Центр уведомил резидента, что через три месяца я буду отозван в Москву и что моему сменщику уже оформляют выездные документы. Жена и я были очень рады этому. Мы заблаговременно начали собираться, заботясь прежде всего о шестимесячной Наташке, нашей дочурке.

В то время никакой техники с собой наши сотрудники домой не привозили: телевизоров и магнитофонов еще не было, холодильники только появились и были нам не по карману, об автомашинах никто и не думал. Брали с собой главным образом продукты – муку, сахар, крупы, сливочное масло, консервы, а также отрезы на костюмы и платье, обувь для себя и на подарки.

Ради экономии валюты советское правительство не разрешало проезд своим командированным гражданам на иностранных трансатлантических лайнерах, а предлагало пользоваться советскими торговыми судами. В середине августа в Нью-Йорк прибыл пароход «Старый большевик». Через день в генконсульство пришел капитан – мой старый знакомый – Иван Иванович Афанасьев.

Когда он узнал, что я собираюсь домой, то предложил мне место на «Старом большевике», который будет первым судном, направляющимся в Ленинград. До этого суда в город на Неве не ходили, так как Финский залив очищали от мин.

Наступил час отплытия. Буксиры вывели «Старый большевик» в океан. Пароход имел водоизмещение не более десяти тысяч тонн. Он вез трубы для первого в СССР большого газопровода Саратов – Москва. Трубами были забиты трюмы, они лежали пирамидами на палубе.

Целую неделю плавание шло нормально, все чувствовали себя хорошо. Мы с женой обо многом говорили, прежде всего о том, как хорошо, если бы нам дали жилую комнату: у моих родителей в трехкомнатной квартире, площадью всего двадцать четыре квадратных метра, размещались семьи двух братьев, две сестры, мама и бабушка. Такое же положение было и у родителей жены. Иметь комнату со всеми удобствами стало нашей голубой мечтой: получить такое жилье в послевоенной Москве было чрезвычайно трудно.

Неожиданно наше спокойное плавание кончилось. После обеда я обратил внимание на необычайно торопливую работу моряков на палубе. Они в который раз тщательно проверяли крепление труб, лебедок, шлюпок. Я спросил боцмана Петра Тимофеевича, чем вызван аврал?

– Разве тебе не сказали? Приближается сильный шторм, он ожидается в нашем районе часа в двадцать два – двадцать три. Иди в каюту и закрепляй свои вещи, – ответил боцман.

Перед ужином жена и я с дочкой на руках вышли на палубу. Темнело. Океан по-прежнему оставался спокойным. Небо покрыли темно-серые тучи. Лишь далеко на западе светила оранжевым мутным светом нижняя половина диска солнца, верхнюю затянули облака. Создавалось впечатление, будто в небе висела большая матовая полусферическая люстра, от которой на гладь океана падали лучи желтого цвета. Было сумрачно. Стояла зловещая тишина.

Во время ужина все говорили мало и негромко. Неожиданно в иллюминатор влетел порыв ветра и обдал всех мелкими брызгами. Кто-то сказал:

– Начинается.

И действительно, началась схватка «Старого большевика» со свирепой стихией. Временами судно, используя мощь своих машин, натруженно карабкалось вверх на набегавшую волну. В эти секунды корпус его дрожал от перегрузки. Что-то потрескивало, передвигалось по палубе, в каютах. Порой казалось, что судно не выдержит и развалится на части. Потом, забравшись на вершину «девятого вала», судно на мгновение как бы останавливалось, облегченно вздыхая, а затем, сорвавшись с гребня, падало в морскую пучину.

Самочувствие было скверное. Мучила морская болезнь. В течение ночи, держась за поручни, мы несколько раз выходили, чтобы привести себя в порядок и умыться. И только малышка Наталья спала беспробудно. Качка измотала нас основательно. Около шести утра забрезжил свет, и мы в иллюминатор могли увидеть, что творится в океане.