Ретроспектива - Марина Повалей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А если наследница? — вопрос Архиепископа, который продолжил стоять.
— Не твоя то забота. Готовь венчание, — обозлился король.
Все поняли, что разговор окончен.
— Почему ты так сердит на него? — спросила, только дверь закрылась за церковником. — Он, кажется, не злым человеком. Власть княжескую всячески поддерживает, да и в растратах и склоках замечен не был.
— А ты, значит, благоволишь ему? — Файлирс вышел из-за моей спины, потянул меня и сел сам в княжеское кресло, пристроив меня на колени.
— Разве ж я могу таким союзником пренебрегать?
Не ответил, перевёл взор с лица на грудь, что прикрыта платьем. Я заёрзала, надеясь, что гнев ондолийца пошёл в другое русло.
Снова посмотрел в глаза и медленно, давая время, чтобы опротестовала, протянул руку к груди. Никуда не торопясь, потянул платье вниз, а я прикоснулась к твёрдым губам. Несмело, пробуя только приласкать, но стоило мужским рукам сжать обе груди, как не до нежности стало, а снова так, будто не проснулись мы сегодня вместе, а встретились опосля разлуки.
Жадность до голого тела, ненасытность пальцев и языков, душ.
Моей души, что желает немыслимого — дабы всегда так было: он и я. Вместе мы в княжьем кресле.
И, казалось, так и есть. Бок о бок работали, пока он свои бумаги прочитывал да визировал, я дела княжеские разбирала. С венчанием решились не тянуть, хоть Файлирс и предложил заказать новый венец, да пир широкий устроить, на мой протест настаивать не стал. А мне траты ни к чему, животы советники и дома набьют. Правильная церемония, во время которой ондолиейский монарх рядом стоял, да угощения народу — вот и весь праздник.
Никто уже не сомневался, в каких именно мы состоим отношениях с королём Ондолии, но ни слова дурного вьёрны ни приносили, ни глаза злого я не ловила. Всё, что интересует людей служилых — при своём остаться, а при случае, чем ещё разжиться. Я же, как законная княгиня всех устраиваю, а король большой страны, что живёт в моих покоях, внушает осторожности и одним присутствием своим напоминает — в интересах Ондолийского войска покой Эстесадо, а в интересах Ондолийского короля — его княгини.
Глава 18
Чем более времени проходило, тем задумчивее становился Файлирс, руки его крепче, а ночи наши, да и не только ночи — жарче.
Вновь разлука близится. Прощается со мной голубь мой. Когда теперь вновь свидимся…
— Эля… — я только вошла опосля омовения, завёрнутая в холстину, приблизилась к Файлирсу, что ждал меня на кровати. — Иди ко мне.
Итак же к тебе иду? Споро отжала волосы и скинув мокрые тряпки недалече от растопленного камина, прижалась к горячему телу.
Родные руки сжали меня, не выберешься.
— Не злись только и не брыкайся. Спросить хочу.
— Спрашивай, — прикрыла глаза, устраиваясь на солёной груди. Его величество поленился помывочную посетить, — чего ж мне злиться.
— Может ли так статься, что ты ведьма? — и его руки на мне вмиг потяжелели, если бы и правда опасался, что брыкаться стану.
— Пусти, — вырвалось после нечаянного тонкого крика, что рот сам издал. Рванулаи душа из тела.
Не послушался.
— Я не виню и не сужу. Просто подумай…
— А коли так бы? Что? — сглотнула тяжесть, от самого вопроса, что задал он между прочим, хоть и испугалась сперва, да быстро успокоилась.
— Ничего, — даже плечами пожал. — Просто, если есть такая вероятность, надобно силы приложить, дабы скрыть это и тебя защитить
— Пусти-сяду, — сказала скороговоркой и всё ж вырвалась из рук. Как была, нагая, села около него, лежащего, сама позволила простыни сползти вниз и будто не заметила выглянувший коричневый сосок.
За те недели, что он здесь, слушая его скупые, но меткие слова мне, вспыхивая от взглядов голодных и утоляя этот самый голод при первой же возможности, я уже уверилась, что, кажется и раньше не была краше, пока не понесла.
Облизала губы и перекинула на укрытую грудь непослушную, мокрую гриву.
— Прав ты в своих домыслах. Ведьминский дар мне от матери передался, — сказала, следя за его лицом, что не дрогнуло. Не было ни страха, ни безразличия. Желание поделиться, как ни плохо, но взвалить на него этот груз. Он сильный, сдюжит. Он всё сдюжит.
— Уверена?
Кивнула.
— Нет у меня магического резерва, только природная сила. Это ещё причина, отчего я женой твоей стать отказалась. Тут книги на всё княжество — десять штук. Из них, восемь в замке. Про ведьм коли и помнят, так сказки, в коих давно правды не осталось, а приедь я ко двору, да ещё королевой — слишком много там сведущих, учёных у тебя, а ну как против воли захотят резерв измерить…
— Давно о силе своей прознала?
— С детства, — кивнула, — матушка всё рассказала, всему обучила, что сама знала и безопасным сочла.
— А я? — палец Файлирса коснулся моего соска и принялся по груди водить. Со мной говорит такие вещи серьёзные, а глядит на полушарие.
— А ты нынче маг с безмерным резервом.
— Уверена?
Кивнула.
— Стало быть, твоя сила, ведьмина любовь меня тогда за грань не пустила? — примерил грудь в ладони. — Я в толк всё не возьму, она, никак… ещё больше стала?
Я обомлела, не сразу даже поняла.
— Файлирс, неужто ты не злишься?
— За что? — он всё не отрываясь от груди, подключил другую руку, перекинул волосы на спину, скинул простыню, что промокла от волос.
— Как это? Что не сказала!?
— А как ты скажешь о таком? Почём ты знать могла, что я костры жечь не начну? Вопрос в другом теперь: коли дочь родится, надобно продумать, как её защитить да уберечь… Значит, выходит, ты жена моя пред миром и магией?
— С самой первой ночи, как к тебе пришла.
Так и есть у ведьм. Мужчина, которого ведьма выбирает, становится мужем, и как только ложе они разделят, сила ведьмы к нему течёт. Одна на двоих она теперь.
— И пока ты с другим не ляжешь, я твой муж, — проговорил задумчиво, — а ты вовек моя будешь. Выходит, жены у меня две, а мужа у тебя — ни одного…
— Мне и не надобно, — про себя подумала: да какая она тебе жена? Кукла на троне!
— Есть ли у тебя обряд какой, чтобы я, как и ты, был только твоим?
— Поискать надобно, но… оно мне не надо,
