Пациент всегда мертв - Джонатан Келлерман

Карли сказал:

— Я не в курсе всего этого, Билл, но, по-моему, ты вполне можешь засадить их просто за отвратительную пищу, которую они нам скармливают.

Вместо того чтобы ехать домой, я направился в Беверли-Хиллз и проехал мимо дома Куиков. Тот же белый мини-вэн стоял на подъездной дорожке, но крошка "бенц" отсутствовал. Шторы были задвинуты, а на ступенях валялась дневная корреспонденция. Садовник подрезал живую изгородь. Какая-то явно страдающая отсутствием аппетита женщина вела на поводке черного чау-чау. Собака казалась напичканной наркотиками. В полутора кварталах отсюда машины со свистом пролетали по Уилшир. Семьи разбивались, но мир продолжал вертеться.

Я развернул "севилью", направил ее на север через деловой квартал, въехал на Флэте и проехал мимо особняка Бартеллов. При дневном освещении дом показался еще больше и белее, словно свежий кусок мыла. Ограда выглядела как тюремная стена. Гараж на четыре машины был закрыт, но сразу за электрическими воротами стоял с работающим мотором красный джип "Гранд-Чероки".

Я припарковался и увидел через улицу, как ворота открылись и выехала Кайла Бартелл. Она, говоря по мобильнику, повернула направо, не обращая внимания на встречное движение, и быстро поехала в сторону бульвара Санта-Моника. Она болтала по телефону без остановки, живо жестикулируя, и даже не подозревала, что я еду за ней, когда проскочила мимо стоп-знака на Элевадо и миновала другой на Кармелите. Без каких-либо сигналов Кайла исполнила рискованный поворот налево на Санта-Монике и поехала на восток, все еще разговаривая по мобильнику. Другой рукой она держала руль, порой отпуская его, чтобы пожестикулировать, и съезжая на соседний ряд. В основном автомобилисты старались держаться от нее на расстоянии, лишь другая молодая дама, на "порше-бокстере", резко просигналила и притерла ее джип.

Кайла не обратила на это никакого внимания и продолжала верещать по телефону, двигаясь к Кэннон-драйв, потом поехала на юг и припарковалась в переулке позади парикмахерского салона "Умберто". Служащий открыл дверцу водителя, и наружу выпорхнула Кайла в черном кружевном топике, черных кожаных брюках и сапожках на высоких каблуках. На голове у нее красовалась серебристая бейсболка. Хвост белокурых волос был пропущен через ремешок головного убора.

Никаких чаевых для служащего, только улыбка. Видимо, кто-то сказал ей, что этого достаточно.

Она упругой походкой вошла в салон.

— Стрижка за двести долларов, — покачал головой Майло. — О, молодежь!

Мы сидели в "севилье", и я рулил по Олимпик на восток, в сторону офиса Мэри Лу Коппел.

— Ты связывался с ребятами, которые побывали в аварии? — спросил я.

— С обоими, и они подтверждают то, что нам рассказали Куики. Гэвин сидел сзади, зажатый между этими парнями. Когда машина врезалась в гору, они были пристегнуты и их лишь мотнуло из стороны в сторону. А вот Гэвина вытолкнуло вперед, и он ударился головой о сиденье водителя. Он выскочил, как банан из шкурки, — так высказался один из них. Оба сказали, что Гэвин был хорошим парнем, но после аварии сильно изменился. Перестал общаться, отошел от них. Я спросил, не стал ли он хуже соображать, и они заколебались. Когда я нажал, ребята признали, что он отупел. Стал просто другим парнем.

— А что-нибудь о навязчивом поведении?

— Нет, ничего такого, но они с ним какое-то время не виделись. Их сильно потрясло известие о том, что его убили. Оба не представляют, кто мог желать Гэвину зла и с какой блондинкой он мог встречаться, кроме Кайлы. Один из них назвал ее избалованной крошкой.

— А что с блондинкой?

— Я обзвонил телевизионные станции: спрашивал, не покажут ли они посмертную фотографию девицы. Мне сказали "нет", потому что это слишком шокирующе подействует на зрителей, но если художник подретуширует снимок, то они могли бы нам помочь. Если позволит эфирное время. Я отправил одну из фотографий нашему рисовальщику; посмотрим, что получится. Быть может, газеты поместят ее реальное фото. Подарят бедняжке пятнадцать секунд славы.

— "Слишком шокирующе". Они сами-то смотрят собственные телепередачи? Видят, сколько там грязи и крови?

Майло рассмеялся.

— СМИ говорят о службе обществу, а сами торгуют рекламным временем. Алекс, со мной разговаривали, будто с каким-нибудь козлом от шоу-бизнеса… О'кей, вот мы и приехали. Почему бы тебе не объехать дом сзади и не посмотреть, на месте ли "мерседес" Мэри Лу?

Его не было, однако мы все равно запарковались и вошли в здание. Дверь в помещение "Пасифика-вест" оказалась не заперта. На этот раз приемная не была безлюдной. Высокая дама лет сорока ходила из угла в угол, заламывая руки. Облегающий серый тренировочный костюм, белые спортивные носки, розовые кроссовки "Найк". Длинные ноги, крошечная грудь. Короткие черные, подкрашенные на концах волосы начесаны вперед. Запавшие; слишком блестящие голубые глаза припухли. Лишенное косметики, цвета консервированного лосося лицо лоснилось. Кожа вдоль линии волос и вокруг ушей словно подернулась паутинкой — следы недавно сошедшей кожи. Выражение лица говорило, что она привыкла к плохому обращению, но научилась возмущаться по этому поводу. Она не обратила на нас внимания и продолжала ходить взад-вперед.

Все три кнопки вызова были красными. Доктора Гулл, Коппел и Ларсен вовсю занимались исцелением душ.

— Хотелось бы знать, когда заканчивается ее сеанс? — поинтересовался Майло, вроде как ни к кому конкретно не обращаясь.

Черноволосая женщина продолжала ходить по комнате, но на вопрос отреагировала:

— Если вы о докторе Коппел, то будете за мной. Мой сеанс должен был начаться двадцать минут назад. — Она еще дважды пересекла комнату, взъерошила волосы на голове и остановилась, чтобы рассмотреть лежавшие на столе журналы. Выбрав "Модерн хелс", женщина полистала его, свернула в трубку и еще походила по комнате, держа журнал в опущенной руке. - Двадцать три минуты. Ее счастье, если у нее окажется какой-то особый случай.

— Обычно она очень пунктуальна, — сказал Майло.

Женщина остановилась и повернулась к нам. Ее лицо вдруг напряглось и одновременно исказилось гримасой. В глазах зажегся ужас, словно она заглянула в бездну.

— Вы не пациенты.

— Почему же? — Майло придал голосу игривость.

— Нет, нет, нет, нет. Вы похожи… Почему вы здесь?

Он пожал плечами и расстегнул пуговицы на пиджаке:

— Мы просто хотим поговорить с доктором Коппел, мэм…

— Ну уж не выйдет! — крикнула женщина. — Я следующая! Мне необходимо с ней повидаться!

Майло взглянул на меня, моля о помощи.

— Конечно, — мягко сказал я. — Это ваше время. Мы уходим, вернемся позже.

— Нет! Я имею в виду… вы не обязаны уходить, это место мне не принадлежит, я не вправе требовать ничего такого. — Она поморгала, чтобы побороть слезы. — Просто я хочу иметь свое время. Мое собственное время. Это ведь не чрезмерная самовлюбленность, не так ли?