Миротворец - Алексей Стопичев

Я мило улыбнулся, выдернул чеки сразу у двух гранат и кинул их перед конниками. Те слишком поздно сообразили, в чём дело. Парочка из них, гикнув, пришпорили лошадей, скакнув в нашу сторону, но остальные даже квакнуть не успели, как гранаты взорвались, и посекли осколками и лошадей и всадников. На дороге воцарился хаос. Хрипели упавшие лошади и орали раненые всадники. Около десятка всадников рванули в разные стороны, не сумев совладать с взбесившимися лошадьми. Но двое самых сообразительных уже проскакали шагов пятнадцать по направлению ко мне. Я поднял руку и жахнул из перстня. Умников снесло с коней, и лошади закружились, испуганно храпя. Я выхватил меч и рванул вперёд, ускоряясь. И опять сгустился воздух, а время потянулось тягуче и неторопливо. Вот с земли нереально, будто в замедленной съёмке, поднимается остановивший нас всадник. Взмах, и кончик моего меча рассекает ему глотку. Тот не успевает упасть навзничь, как я рублю ещё одного, уже вставшего и держащегося за бок. А потом второго, начавшего доставать меч. Прыжок, укол, разворот, и я тычком закалываю ещё одного. А встающему на колени отрубаю голову. Ещё трое развернулись с мечами в мою сторону, и я прыгаю на них, глядя, как медленно раскрывается рот в крике у самого молодого. Мой клинок входит в этот рот, и враг захлёбывается, падая спиной вперёд. От лица – фонтан крови. А я резко машу ещё два раза, и ещё два конника падают в дорожную пыль. На дороге на лошадях осталось всего два конника. А из пшеницы, развернувшись, скачут на меня ещё пятеро. Двоих на дороге сбиваю из перстня, и матерюсь. Заряд кончился. Выметнувшихся из пшеницы конников слишком много для пешего, и я ухожу в сторону и рублю лошадям ноги. Те жалобно ржут и падают. Мне их жалко. Но себя жалко больше. Упавших кавалеристов быстро добиваю одного за другим. А потом иду по дороге и добиваю раненых, оставив одного…

Изольда стоит рядом с байком, и в одной руке у неё меч, а в другой – граната. На вид абсолютно спокойна, лишь грудь ходит ходуном от возбуждения, да губы стиснуты. Я успокаивающе помахал ей ручкой, мол, в порядке всё, и наклонился над последним выжившим.

– Чьи вы, хлопцы, будете? – ласково спрашиваю его: – Кто вас в бой ведёт?

Кавалерист, лёжа на земле, зажимает рукой пробитую осколком ногу и со страхом и непониманием смотрит на меня. Ещё бы. Три десятка уверенных в себе охотников вдруг превратились в дичь. То ли не слышали о гранатах, то ли одно из двух.

– Повторяю вопрос, – ещё ласковее говорю я, и втыкаю меч в другую, не повреждённую до этого момента ногу.

Кавалерист орёт истошно и выгибается. Пытается схватиться за клинок, и режет руки. Я проворачиваю клинок в его бедре и наклоняюсь ещё ниже:

– Кто вы такие?

– Дру… жи… нники, – кричит он, захлёбываясь слезами.

– Чьи дружинники, друг мой? Облегчи душу. Исповедуйся.

– Барона Бротоса! – выталкивает он каждое слово вместе с истошным воплем.

– Это же тэнеберийский барон? – участливо спрашиваю я, и раненый быстро кивает.

– Что вы здесь делаете? И сколько вас всего?

– Ба-барон отправил нас вперёд!

– Зачем?

– Что?

– Отправил зачем? – я ещё раз пошевелил лезвие.

– А-а-а-а-а! Рап-ра-рааазведка-а-а-а!

– Сколько таких групп?

– Не знаю! Клянусь, я не знаю! Наш барон отправил десять групп! А сколько всего – не знаю!

– Что приказано?

– Ру-рубить всех, кого можно. Страх нагонять! – пленный всхлипнул.

Я вытащил меч из раны и рубанул мечом любителя наводить страх. Бывший дружинник барона захрипел и затих. С перебитой шеей уже никого не напугать. Я поднял глаза – Изольда стояла рядом. Спокойная, сосредоточенная.

– Надо торопиться, Серж!

Я согласно кивнул, и мы рванули дальше, даже не став обыскивать погибших. А через пару лье наткнулись на село, и королева прокричала, чтобы я остановился. В селе, видимо, побывали дружинник барона или такие же «нагонятели» страха. Большинство домов и трактир горели. На улице лежали порубленные люди. Пара женщин в разорванных платьях были прибиты пиками к земле. И дети… зарубленные дети.

– За что? – шептала королева, глядя на это зверство. – Ведь это не зрожи – люди!

– Человек – самое страшное животное, – стиснув зубы, ответил я.

Изольда потерянно шла по улице. Я, прислонив байк к забору, брёл следом. Вдруг слева мы услышали стон. Я рванул туда. За обгоревшим сараем лежал, постанывая, огромный мужик, прижимая руки к животу. Из-под рук сочилась кровь, вся рубаха снизу была в бурых потёках. Я выхватил лечебный амулет, подбежал к мужику и приложил артефакт, активируя его. Амулет подействовал моментально. Я увидел свечение, и стоны мужика стихли. Муть в глазах мужика уходила, и он, глядя снизу вверх, спросил:

– Кто вы?

– Герцог Белогор, – коротко ответил я, и мужик попытался, неловко приподнявшись, бухнуться на колени. – Оставь! Скажи, что здесь произошло?

– Ваше сиятельство, – мужик заиграл желваками, – На заре в село приехали с полсотни верховых. И сразу стали всех рубить, а девок и женщин насильничать. А потом… потом согнали оставшихся в живых в сарай и подожгли. А сами смеялись. Требовали благодарить славного короля Зевуса за свободу, которую несут его славные войска.

– Как тебя зовут? – Изольда вышла из-за моей спины.

– Порас, ваше сиятельство, – мужик опять сделал попытку наклониться.

– Ваше Величество, – поправил я мужика. Тот, выпучив глаза, бухнулся на колени.

– Ваше Величество, за что нас так? – Порас смотрел растеряно, но в то же время несгибаемо.

– Такие вот у нас соседи, – ответил я вместо королевы. – Ты как выжил, Порас?

– Я с оглоблей кинулся на насильника, и верно хребет ему сломал. А меня дружки его в живот пырнули, и сказали, чтобы я подыхал сам. Мол, от такой раны несколько суток сдыхать буду!

– А где насильник?

– Не знаю, он орал, что ноги не шевелятся, и вроде как свои же и дорезали. А меня сюда бросили, сказали, подыхай, и уехали.

– Семья была у тебя, Порас?

– Жена и двое деток, Ваше Величество, – по грязным щекам мужика потекли слёзы.

Изольда достала горсть золота и сыпанула мужику:

– Это никого не вернёт, но поможет восстановить хозяйство. Иди по окрестным сёлам и расскажи, что было. Пусть пока прячутся.

– А мы поедем вперёд – бить гадов, пока они ещё дальше не прошли, – процедил я.

– Я прятаться не буду, Ваше Величество. Вы гибнуть будете, а мы отсиживаться? – Порас глянул непримиримо, и осклабился страшно: – В соседнем селе родня моя и жены. Мужиков подниму, надо похоронить погибших. А славного Зевуса встретим. И прославим.

– Меррал тебе в помощь, – кивнул я, – Но в открытый бой не лезьте! Есть ночь. Есть лес. Делайте засады. Нападайте из-за угла. Против доспешных вам в открытом бою не выстоять!