Секретные объекты "Вервольфа" - Андрей Пржездомский

— Ты чего, Рольф? Дохлятины не видел? — спросил насмешливо переводчик Херциг.

Все загоготали.

— Он подбирает себе парочку для развлечений, — с какой-то злобой сказал Георгий, приехавший с Рольфом из Борисова.

А Рольф не мог даже пошевелиться. Устремленный на него взгляд мертвой девочки как будто гипнотизировал его. Будто ее глаза говорили: «Что же вы наделали? Зачем меня убили? Я хочу жить!»

— Ну, хватит! А то мы здесь сами задохнемся и ляжем в яму вместе с этими трупами! — пресекая болтовню, проговорил шарфюрер Куфлер.

Действительно, из открытых дверей «газвагена» еще тянулся сизый дымок с едким запахом. Хотя машину «проветрили» после того, как в нее было прекращено поступление газа и все находившиеся там люди погибли от удушья, чувствовался еще очень сильный запах.

— Говорил вам не раз, — продолжал шарфюрер, — нельзя давать сразу полный газ. Они же подыхают от удушья, а должны тихо-мирно засыпать. Понятно? А теперь вот возитесь с дерьмом!

Здоровый верзила из резервистов СС, недавно прибывший в «зондеркоманду» после излечения в госпитале, подцепил хрупкое тельце мертвой девочки длинным крюком и сбросил в яму, уже наполовину наполненную трупами.

— Дитман, не прохлаждайся! А то мы не управимся до обеда. — Шарфюрер протянул ему железный крюк, похожий на длинную кочергу, заостренную и загнутую на конце.

До обеда они успели все закончить. Машина съездила в Могилев и привезла еще одну партию удушенных газом. Там тоже были женщины и дети. Но Рольф уже отошел от кошмарных видений и теперь безразлично, так же, как и все, орудовал крюком, а потом засыпал лопатой наполненные трупами ямы.

После того дня в жизни переводчика «Зондеркоманды 7Б» Рольфа Дитмана было много подобных вещей — несчетное число акций по захоронению удушенных газом, участие в расстрелах и облавах на партизан и советских парашютистов, когда их травили собаками и насмерть забивали прикладами и коваными сапогами. Сам Рольф в отличие от некоторых сотрудников «зондеркоманды» не испытывал никакого удовольствия от участия в этих акциях. Более того, если удавалось, он всячески пытался отлынить от них, предпочитая сидеть в комнате над переводом какого-нибудь документа или, на худой конец, выступать в роли переводчика на допросах советских партизан, подпольщиков, диверсантов и других «антигерманских элементов».

Из Справки 2-го Главного управления МГБ СССР о деятельности «Зондеркоманды 7Б». Сентябрь 1947 года

«…Для уничтожения советских граждан „Зондеркоманда 7Б“ имела в своем распоряжении специально оборудованную автомашину, так называемую „душегубку“ („газваген“).

Только на 20 августа 1941 года общее число уничтоженных „Зондеркомандой 7Б“ советских граждан составило 886 человек…

Следствие в „Зондеркоманде 7Б“ велось самым упрощенным методом, во время допросов применялось физическое воздействие, судьба арестованного полностью находилась в руках следователя, который в конце следствия давал заключение, где выносил меру наказания, заключение утверждалось начальником, после чего судьба арестованного была решена. Мерами наказания являлись: расстрел или удушение газами в „душегубке“, отправление в концентрационные лагеря или на принудительные работы в Германию…»

Но даже по прошествии месяцев Рольф Дитман не мог забыть того страшного апрельского утра в лесу под Могилевом, когда увидел устремленный на него взгляд мертвой девочки, задушенной выхлопными газами. Уже потом он понял, что она, эта девочка, очень напоминала его сестренку Аниту, которая осталась в той, другой, не запятнанной еще кровью жизни.

«Наверное, я никогда теперь их не увижу», — с горечью думал Рольф.

На допросе в отделе «СМЕРШ» Рольф Дитман вынужден был рассказать о том, что знает об акции по захоронению трупов восьмидесяти советских граждан, уничтоженных в «душегубке», что слышал об этом от сотрудников оперативной группы, но сам участия в ней не принимал. Ему очень хотелось надеяться, что русские не узнают не только об этом, но и о многих других постыдных в его предательской жизни поступках. Но где-то рядом допрашивали Пауля Херцига, и Рольф мог только рассчитывать на то, что тот его не выдаст. Конечно, он еще не знал, что советская контрразведка, используя опознавательную агентуру, выявила и арестовала многих сотрудников «зондеркоманды», которые могли пролить свет на то, что делал все эти месяцы переводчик Рольф Дитман.

В руках у «СМЕРШ» оказались: гауптшарфюрер[80]Фриц Гаупнер, оперативный работник третьего отдела; переводчики Иван Панневитц и Герберт Рейнгардт; шарфюрер Эмиль Зоннберг, писарь Эберт Штром, эсэсовец с довоенным стажем; десятки изменников и пособников оккупантов из числа бывших советских граждан.

— Ну что ж, Дитман, на сегодня хватит, — проговорил в конце допроса капитан Исаев. Девушка-машинистка, поворачивая валик каретки, вытащила листы с копиркой, просмотрела их и передала капитану. Тот в течение десяти минут вчитывался в протокол, потом протянул эти несколько листков Дитману.

— Распишитесь!

Протокол заканчивался фразой: «Показания с моих слов записаны правильно, мне прочтены, в чем и расписываюсь». Дитман не стал читать текст, а сразу поставил свою подпись.

Капитан, приоткрыв дверь, кликнул конвоира:

— Морозов! Отведи гада!

— Именно в эти дни, начиная с двадцать четвертого декабря вплоть до самого Дня Трех Святых королей, шестого января, в темноте ночи ходят по Видминнену[81]удивительные существа — медведь, аист и козел. А вместе с ними — музыканты. Они заходят в дома самых богатых жителей и начинают представление: медведь танцует, аист щелкает клювом и клюет молодых девушек за ноги, козел бодает рогами ленивых юношей, а музыканты в это время играют на губных гармониках и на скрипках. Такой шум! От них можно отделаться только бутылочкой крюшона, большим ломтем пирога да куском жареного мяса. А могут еще и деньги потребовать! Вот такой у нас здесь обычай, в Видминнене. Уже много-много лет, а может, и веков.

Старик перестал рассказывать, прислушиваясь к приближающемуся гулу самолетов.

— Вот, обещали, что ни один русский самолет не появится над Германией. А теперь каждый день… Да что там — каждый день! В день по несколько раз!

— Ладно, старик, не ной. И без тебя тошно.

На кирпичных стенах в полумраке угадывались очертания различных предметов сельского быта — колеса от телеги, хомуты, какие-то деревянные лопатки, вилы, конская сбруя. Посреди зала стояла громадная деревянная колода с воткнутым в нее топором, рядом на стене висела двуручная пила.

В небольшом зале гостиницы «Альтер хегер» за деревянным столом сидели только что освободившиеся от дежурства сотрудники «зондеркоманды» и вели непринужденный разговор. Старик, владелец гостиницы, рассказывал им всякие истории и ворчал по поводу того, что в его размеренную жизнь вдруг ворвалась война, как будто сидящие за столом в первую очередь были повинны в этом.