Она любит плохих парней - Алекс Хилл

— Нет, спасибо.

Выезжаем с дворовой территории, и меня чуть сильнее прижимает к спинке сиденья из-за резко увеличивающейся скорости. Рычит мотор, слышится шелест шин по асфальту и завывание ветра, а в салоне сгущаются грозовые тучи напряжения. Сердце вмиг тяжелеет, надевая боевые доспехи, и я с трудом сглатываю вязкую слюну, жалея о том, что не вышла из подъезда только после того, как машина такси приехала бы к месту посадки. Проходит пять минут, десять, пятнадцать. Молчание давит, скованные плечи гудят. Дарий сворачивает на узкую улочку, вдоль которой выстроены старые коммерческие здания, и ловко объезжает ямы. Еще один поворот, и мы выскакиваем к торговой площади, от которой до университета рукой подать. Облизываю пересохшие губы, которые не спасли три слоя гигиенической помады, и делаю пару успокаивающих вдохов и выдохов, собираясь с силами. Сердечный ритм ощутимой пульсацией поднимается вверх по горлу, но я все же нахожу в себе немного смелости, чтобы начать диалог.

— Я не жалею о том, что случилось. 

— Рад это слышать, — отвечает Дарий серьезным и ровным тоном. — Я тоже ни о чем не жалею.

— Но мне… нужно кое-что тебе сказать.

— Хорошо. Я слушаю.

Страх и неловкость сжимают шею, но отступать глупо. Самый эффективный выход из сложившийся ситуации один — сказать правду. Главные героини, конечно, так не поступают. Это настоящее романтическое самоубийство, но я готова ко всему. Сцепляю пальцы в замок и нервно их сжимаю.

— В тот день, когда я подошла к тебе в холле… это было показательное выступление для двух девушек, которые обсуждали меня и мое расставание с парнем.

— Да, я помню.

— После пар… — Слова даются с трудом, но я насильно выдавливаю каждое, не позволяя себе трусливо сдаться. — Эти девчонки поймали меня и сказали держаться от тебя подальше, потому что… одна из них положила на тебя глаз.

— И что дальше? 

— Я… я на тебя поспорила.

Молчание Дария усиливает хватку на моем горле. Даже представить себе не могу, какие именно эмоции искажают сейчас его лицо. В мыслях всплывает книжный сценарий: вот машина останавливается, Дарий просит меня убраться, окатив ледяной волной раздражения и презрения, я медленно выбираюсь наружу и остаюсь на обочине в клубах дорожной пыли. Правда, в реальности ничего подобного не происходит. Машина движется дальше, а Дарий все еще держит рот на замке, пугая меня до чертиков. 

Даю себе две секунды на перезарядку и продолжаю исповедь, чтобы не оставлять белых пятен, ведь только так можно положить конец этому безумию:

— Я следила за тобой и… нарочно переехала в соседнюю квартиру. 

— Значит, все это был твой коварный план? — голос Дария кажется болезненно пустым.

— Да.

— Тот же метод, что ты придумала в школе? Книжные каноны?

— В целом да.

— И сколько ты выиграла?

— Нисколько, — горько усмехаюсь я. — На кону была всего лишь моя гордость, но я не собираюсь рассказывать о том, что между нами произошло. Тебе не о чем волноваться.

Машина въезжает на парковку университета и останавливается на первом попавшемся свободном месте. Дарий снимает блокировку с дверей, но не глушит мотор. Боковым зрением замечаю, как его руки отпускают руль, и медленно поворачиваюсь. Взгляд пронзает насквозь, и я удивленно замираю. Дарий приподнимает уголки губ, и в этой улыбке нет злости или ехидства, только снисходительность и веселье.

— Ты все знал, да? — пораженно спрашиваю я. — Они тебя предупредили.

— Нет, — чарующим тоном отвечает он. — Я не знал.

— Тогда почему?.. — В недоумении трясу головой. — Почему ты не злишься? Почему подыгрывал мне все это время?

— Подыгрывал? Ты о чем?

— О вчерашнем! Ты сказал, что не встречаешься со студентками, а сам...

— Это правило распространяется только на скучных студенток.

Порывистый вдох першит в сухом горле, и я хрипло спрашиваю:

— А тебе, значит, весело? 

— Катюш, ты себе и не представляешь… — Дарий небрежно поправляет кудряшку у моего лица. — Как сильно мне весело. 

«Что-то мне страшно», — шепчет внутренний редактор.

«Представь себе, мне тоже!» — отвечаю мысленно.

Дарий разворачивает плечи и склоняет голову, упираясь виском в подголовник кресла. Стараюсь найти в зеленом лесу хоть какие-то подсказки, но вижу лишь мутные тени, что прячутся за деревьями и с любопытством наблюдают за происходящим из-за могучих стволов. Да что это с ним? Наказывает меня? Хочет проучить? Я не знаю! Я, черт возьми, не понимаю, что происходит и кто передо мной!

— Я тебе… — Паника уже едва ли поддается контролю. — Я тебе нравлюсь?

Дарий показывает зубы, кончик его языка касается острого клыка, и у меня перехватывает дыхание.

— Конечно нравишься, — отвечает он мягко. — Разве это не очевидно?

— Чушь какая, — выдыхаю я растерянно. — Ты с ума сошел? Думаешь, я в это поверю?

Дарий усмехается и беспечно пожимает плечами, намекая на то, что не собирается ничего доказывать. Это край! Я уже поняла, что жестко облажалась, и что плохо разводить взрослых мужиков. Все поняла!

— Послушай... — сбивчиво шепчу я. — Мне жаль, правда. Я была не в себе из-за расставания, и все вышло очень глупо. Я признаю вину, прошу прощения и обещаю, что никому и ничего не скажу. Давай постараемся все забыть, ладно?

— А как же спор? Проиграешь ведь.

Резко втягиваю воздух через нос, не на шутку разозлившись. Что он несет? Почему продолжает вести себя так, словно ничего особенного не случилось?! 

— Я знаю, что победила. Этого достаточно.

— Нет, Катюш, — нежно отвечает Дарий. — Это я победил.

Вспыхиваю, точно спичка, и цежу сквозь зубы:

— Да пошел ты.

— Поехал, — насмешливо поправляет он. — Хорошего тебе дня. Беги, а то на пару опоздаешь.

«Он нас сделал», — подсказывает внутренний редактор.

Неприятно, конечно, но… стоит признать, я под большим впечатлением. Что-то здесь нечисто, Дарий ведет себя чересчур странно, но времени выяснять отношения уже нет. Сил, кстати, тоже. Хватаюсь за ручку двери и распахиваю ее, бросая напоследок едкое:

— Спасибо, что подвез.

— Всегда пожалуйста, Катюш. 

С силой толкаю дверь и шагаю к учебному корпусу, ощущая жжение между лопаток. Интересно, кто из нас двоих ведет себя более странно? Он или я?

* * *

В просторном медицинском кабинете слышится тиканье часов и шуршание листов. Пожилая