И вспыхнет пламя - Сьюзен Коллинз

Головокружительное паление. Страшный толчок, отдающийся прямо в спину. И вот моя пятая точка приземляется. Лежу на снегу, пытаюсь навскидку оценить повреждения. Судя по боли в копчике и пятке, без них не обошлось. Вопрос только в том, насколько это серьезно. Надеюсь, одни ушибы. Заставляю себя подняться на ноги: нет, кажется, что-то сломано. Впрочем, ходить я могу и чуть не бегом пускаюсь домой, стараясь не выдать своей хромоты.

Мама и Прим не должны ничего узнать. Надо срочно придумать отговорку, хотя бы самую глупую. На площади еще не все лавки закрылись. Захожу в одну из них за белой материей для перевязки ран, а то наши запасы кончаются, в другой – покупаю пакетик сластей для сестренки. Бросаю конфетку в рот. Мятный сахар тает на языке, и тут до меня доходит – это первая пища за целый день. Хотела устроить пикник у озера, но Твилл и Бонни были в таком ужасном состоянии, что у меня не поднялась рука взять себе хотя бы крошку еды.

Впереди – наш дом. На пятку совсем уже не наступить. Скажу матери, будто вздумала залатать брешь на крыше старого дома и оступилась. Насчет пропавших продуктов – тоже навру что-нибудь. С трудом доплетаюсь до порога. Скорее бы расслабиться возле печки... Однако меня ждет серьезное потрясение.

У дверей нашей кухни застыли два миротворца, мужчина и женщина. Женщина сохраняет бесстрастное спокойствие, зато в глазах ее напарника мелькает искра удивления. Меня тут явно не ждали. Победительница из Двенадцатого дистрикта сегодня должна была сгинуть в лесу.

– Здрасте, – невозмутимо бросаю я. За крепкими спинами появляется мама, но близко к ним не подходит.

– А вот и она, как раз к ужину! – В голосе чуть больше радости, чем положено.

И к ужину я непростительно опоздала.

Разуться? Нет, нельзя же показывать раны. Откидываю капюшон и стряхиваю с волос налипший снег.

– Чем могу помочь, господа?

– Глава миротворцев Тред велел передать вам сообщение, – говорит женщина.

– Они тут несколько часов прождали, – вставляет мама.

Ждали, что я не вернусь. Хотели удостовериться в моей смерти или исчезновении, чтобы забрать родных на допрос.

– Наверное, что-нибудь очень важное, – замечаю я.

– Можно спросить: где вы были, мисс Эвердин? – осведомляется женщина.

– Лучше спросите, где меня не было.

Утомленно вздыхаю, иду через кухню, не хромая, хотя каждый шаг дается с неимоверным усилием, и кое-как добираюсь до стола. Сбрасываю сумку с плеча, оборачиваюсь к сестренке, застывшей возле плиты. Рядом в креслах-качалках сидят Пит и Хеймитч, играют в шахматы. Интересно, они здесь по собственной воле или по специальному «приглашению»? Все равно, я рада видеть обоих.

– Ну так где тебя не было? – бросает Хеймитч скучающим голосом.

– Вообще-то, я собиралась поговорить с козоводом по поводу козочки Прим, но кое-кто, – говорю я с нажимом, пристально глядя на сестру, – назвал совершенно неправильный адрес.

– Неправда, – возмущается Прим. – Я верно все назвала.

– А зачем было посылать меня к западному входу на рудники?

– К восточному входу, – поправляет сестра.

– Нет, ты точно сказала: к западному. Я еще переспросила: у кучи шлака? И ты ответила: да.

– У кучи шлака возле восточного входа,– терпеливо упорствует Прим.

– Ничего подобного. Когда ты это сказала?

– Вчера вечером, – вмешивается Хеймитч.

– Тебе называли восточный вход, – прибавляет Пит.

Они с ментором переглядываются и заливаются хохотом. Я сердито сверкаю глазами. Нареченный жених напускает на себя покаянный вид.

– Прости, но я тоже сказал: восточный. Ты совсем не умеешь слушать.

– Наверняка тебе и сегодня несколько раз говорили: пастух живет не там, а ты все равно сделала по-своему, – произносит Хеймитч.

– Лучше молчи, – огрызаюсь я, давая понять, что на самом деле он прав.

Насмешники снова прыскают, и даже Прим позволяет себе улыбнуться.

– Чудесно, Теперь пускай другие беспокоятся о том, чтобы эту безмозглую скотину кто-нибудь обрюхатил, – цежу, вызывая взрыв хохота.

А сама в глубине души восхищаюсь выдержкой Пита и Хеймитча. Вот они, настоящие победители Игр!

Бросаю взгляд на миротворцев. Мужчина осклабился, но у женщины вид недоверчивый.

– Что в сумке? – резко спрашивает она. Знаю, надеется обнаружить лесные травы, а лучше дичь. Какую-нибудь неопровержимую улику. Вытряхиваю содержимое сумки на стол:

– Сами смотрите.

– А, хорошо, – замечает мама, увидев белую материю. – Бинты уже на исходе.

Пит подходит к столу и открывает пакет со сластями.

– О, мятные! – восклицает он, проглотив конфетку.

– Это мое! – Пытаюсь отнять пакет, но тот уже летит в руки Хеймитча. Ментор набивает сластями рот и перебрасывает добычу хихикающей Прим. – Вы вообще не заслужили вкусного!

– Да? Потому что мы правы? – Пит обвивает меня руками. Притворяюсь, будто вскрикнула от злости, а не от боли в копчике. Судя по взгляду, он все понимает. – Ладно, Прим и вправду сказала: западный. И вокруг тебя одни идиоты. Довольна?

– Так уже лучше, – отвечаю я и принимаю его поцелуй. Потом оглядываюсь на миротворцев и словно теперь вспоминаю, зачем они здесь. – Вы хотели мне что-то передать?

– От главы миротворцев Треда, – произносит женщина. – Он велел сообщить, что с этого дня ограждение вокруг Дистрикта номер двенадцать круглосуточно будет находиться под напряжением.

– А раньше не так было? – Я невинно хлопаю ресницами, пожалуй, даже чуть переигрываю.

– Он думал, вы пожелаете обрадовать своего кузена, – прибавляет женщина.

Надо бы легче на поворотах, но я с наслаждением выпаливаю:

– Спасибо. Передам. Он будет спать гораздо спокойнее, зная, что местная охрана больше не дремлет.

Женщина скрипит зубами от злости. Все пошло не так, как она ожидала, однако других указаний начальство не дало. Поэтому представительница власти отвечает коротким кивком и удаляется в сопровождении своего напарника. Как только мать запирает за ними дверь, я хватаюсь за кухонный стол, чтобы не упасть.

Пит бросается на помощь.

– Что с тобой?

– Да так, ударилась левой пяткой. И копчику тоже сегодня не поздоровилось.

Опираясь на его плечо, дохожу до кресла-качалки, опускаюсь на мягкую подушку. Мама стягивает с меня ботинки.

– Что случилось?

– Поскользнулась, упала... – Четыре пары глаз недоверчиво смотрят на меня. Как будто нам всем неизвестно, что дом напичкан жучками. – На льду.

Не время и не место сейчас говорить откровенно. Сняв носок, мама с осторожностью ощупывает кости, и я болезненно морщусь.