Улица Полумесяца - Энн Перри

Томас поглубже засунул руки в карманы.

– Тогда у нас обширное поле для деятельности, – задумчиво ответил он. – Хотелось бы мне узнать, сколько он зарабатывал на своих фотографиях и сколько тратил.

Инспектор поленился спрашивать о причине такого желания.

– И не унаследовал ли он тот дом вместе с большей частью обстановки, – продолжил Питт, вспоминая виденные там произведения искусства и пытаясь мысленно прикинуть их ценность.

Телман заинтересованно взглянул на шефа.

– А что, его хозяйство дорого стоит? – спросил он.

Он имел представление о фальшивых банкнотах или аккредитивах, о наличии в домах обычной мебели, посуды или столового серебра, но мало смыслил в предметах искусства.

Суперинтендант не сомневался, что видел в доме Кэткарта исключительно подлинники картин. Вероятно, весьма ценной была и разбитая ваза, а также почти наверняка роскошным когда-то был и тот ковер, что они выловили из реки.

– М-да… – протянул Томас задумчиво.

– Больше, чем могут заработать фотографы, снимая джентри[12]?

– Я бы не удивился…

Сэмюэль приподнял подбородок.

– Отлично! – воскликнул он, взбодрившись. – Тогда нам стоит выяснить как можно больше о жизни мистера Кэткарта.

Они разделились, Телман направился по лавкам, в основном расспрашивая местных жителей, а Питт вернулся в дом убитого, где миссис Геддс приглядывала за имуществом, и прикинул, какова могла быть стоимость замеченных им произведений искусства. Потом он занялся содержимым письменного стола хозяина, изучив имевшиеся там счета и денежные поступления. Они покрывали примерно три последних месяца. Видимо, Кэткарт не ограничивал полет своей фантазии. Счета от портного поражали огромными суммами, но все оплачивались через несколько дней после предъявления. В деловом ежедневнике имелись записи о нескольких поездках в другие города в пределах удобной досягаемости для путешествий на поездах: Бат, Уинчестер, Танбридж-Уэлс, Брайтон и Глостер. Хотя оставалось неизвестным, посещал ли фотограф их по делу или ради отдыха.

Откинувшись на спинку шикарного изящного кресла, Питт просмотрел список заказчиков Кэткарта за прошедшие полгода и особо отметил тех, кто фотографировался в течение последних пяти недель. Видимо, изготовлению портретов предшествовал кропотливый подготовительный период. Какое-то время Делберт изучал своих клиентов, а потом предлагал им возможные варианты декораций.

Томас изучил и профессиональные квитанции за фотографические материалы; они тоже удивляли дороговизной. При этом статьи доходов оказались далеко не такими большими, как ожидал полицейский. Кроме того, нужно было еще учитывать расходы на декорации и костюмы, не говоря уже о генераторе, обеспечивающем освещение.

Необходимо было выяснить, не унаследовал ли Кэткарт этот дом с его роскошными коврами, картинами, мебелью, вазами и всем прочим. И даже если унаследовал, то жить ему тем не менее приходилось на зарабатываемые им самим деньги, если только у него не имелось других, тайных источников дохода.

Требовалось также выяснить, не оставил ли фотограф завещания. А завещать он, безусловно, мог многое. Питт вновь порылся в столе, ища записи о том, кто вел его дела, ведь поверенный наверняка знал все, что необходимо.

Он нашел их как раз перед тем, как в кабинет с унылым видом зашел Телман.

– В этой округе не так уж много лавок, – буркнул он, робко присаживаясь в изящное шератоновское кресло, точно боялся сломать его тонкие ножки. – Похоже, большинство хозяйственных закупок делала миссис Геддс. Она же отсылала его вещи в прачечную – белье, одежду и все такое. Дорогое удовольствие, – хмыкнул полицейский. – А еще я полагаю, что хранившиеся у него вещички тоже кое-чего стоили, и потому он, возможно, не любил лишних глаз.

– Какие сплетни? – Томас опять откинулся в кресле перед письменным столом.

– Ничего особенного, – ответил Сэмюэль, – не считая того, что он производил впечатление не имевшего недостатка в средствах чудака. Некоторые отзывались о нем менее доброжелательно, но говорили примерно о том же. Один местный парень приходил сюда два раза в неделю, работал в саду, но Кэткарту вроде как нравились заросшие участки – так сказать, художественный беспорядок. Он терпеть не мог ровно обрезанные кустики и не утомлял себя разведением овощей или прочей полезной растительности.

– Вероятно, цветы для его профессии более полезны, – задумчиво произнес Питт, – увитые розами арки и беседки, склонившаяся над рекой ива…

Телман удержался от комментария.

– А вы нашли что-нибудь? – поинтересовался он. Ему никогда не нравилось называть начальника сэром, и с некоторых пор инспектор совсем отказался от такого обращения, если только не хотел чем-то уязвить Питта.

– Он тратил много денег, – ответил суперинтендант. – Больше, чем зарабатывал фотографией, если только не подделывал свои счета. Но мне необходимо выяснить, не унаследовал ли он этот дом со всей его обстановкой… она, вероятно, стоит больше, чем сами стены.

Сэмюэль огляделся, подозрительно нахмурившись.

– Считаете, что из-за этого его могли и пристукнуть? Людей убивают и за гораздо меньшие деньги, но не обряжают их после этого и не приковывают цепями, как его. Тут дело… личного свойства.

– Да, я понимаю, – спокойно произнес Питт. – Но выяснить нам нужно все то же самое.

– Так, и что теперь?

Взгляд инспектора украдкой перешел с китайской вазы на каминную полку, а потом переместился к другой стене на голубую декоративную тарелку с рельефными белыми фигурками танцующих детей, которая, по предположению Томаса, относилась к эпохе итальянского Ренессанса, работы делла Роббиа[13], либо была хорошей копией с его подлинника. Он видел нечто похожее во время расследования одной кражи со взломом.

– И все это действительно стоит бешеных денег? – спросил Телман.

– По-моему, да. Пора узнать, досталось ли ему все это в наследство. И кто теперь его наследник? – Питт сложил исписанный новыми сведениями листок, сунул его в карман, заполненный массой других полезных вещей, и поднялся из-за стола. – Итак, идем познакомимся с мистером Добсоном из конторы «Фиппс, Барлоу и Джонс». Вероятно, он будет способен ответить на оба наши вопроса.

Мистер Добсон отличался мягкими манерами, и на его удлиненном утонченном лице, вполне сообразно профессии, прочно утвердилось выражение важности.

– Говорите, вы из полиции? – Он с сомнением разглядывал неряшливую наружность Томаса. В его спутнике адвокат, видимо, не усомнился.

Суперинтендант достал свою визитку и передал ее Добсону.