Манглабит Варанги - Даниил Сергеевич Калинин

стрел стал плотнее, а выстрелы точнее… Эх, вот если бы сельджуков удалось прижать к какой преграде — тогда рыцари истребили бы всех их! Но догнать оставшихся степняков теперь уже не представляется возможным…

Однако мгновение растерянности и даже паники было довольно коротким. Капитан вновь затрубил в свой рог, призывая рыцарей замедлиться, дать коням отдых — одновременно с тем уводя всадников за собой, заворачивая колонну их вправо… Ведь за время короткой погони норманны потеснили не только потеснили сарацин на левом фланге войска крестоносцев из Прованса, но и вырвались вперед. Чем Белик не преминул воспользоваться, атакуя крыло турков, сражающихся с франками — и в тоже время отрезая им путь назад!

Иными словами капитан решил использовать своих рыцарей в роли молота, прижав сельджуков к наковальне копейщиков Раймунда из Тулузы…

В то же время обстрел потесненных норманнами лучников усилился: теперь турки спешат отомстить крестоносцам за несколько минут смертного ужаса — и гибель сотен соплеменников! Более того, под град стрел попало множество крестоносцев Танкреда, следовавших до того в задних рядах и теперь замедлившихся на развороте… Впрочем, Даниил сумел верно угадать с маневром, подставив под турецкие срезни левый бок всадников — защищенных ростовыми щитами! А потому большинство потерь вновь приходится на лошадей — и вновь спешенные рыцари успевают покинуть седло прежде, чем раненый дестриэ рухнет наземь, в большинстве своем избежав тяжелых травм.

Вот когда вместе со всадником падет разогнавшийся жеребец, тогда избежать переломов возможно лишь чудом…

Сражающиеся с франками турки заметили, наконец, новую опасность — и часть их всадников тут же подалась назад, намереваясь уйти от тарана норманнов. Но масса сражающихся сарацин в центре столь плотна, что поспешно отступить всему их воинству не представляется возможным… Белик на это и рассчитывал — и теперь, вновь протрубив в рог, он пришпорил отдохнувшего Вельянтифа, стремительно сближаясь с врагом!

И увлекая за собой конруа норманнов…

— С нами Бог!

— С НАМИ БОГ!!!

Рядом свистнула одна и другая стрела, чудом разминувшись с жеребцом, третья ударила в щит, четвертая рванула кольчужную бармицу у левого уха, едва не угодив в лицо! Но зажегшийся схваткой капитан лишь опустил голову к щиту, спрятав ее за обшитой кожей кромкой по самые глаза… Он уже перехватил копья, в этот раз зажав древко точно подмышкой — ведь теперь врагу некуда деться от норманнских рыцарей, некуда отступить! И осознав это, сарацины смело устремились навстречу крестоносцам (отчаяние предало храбрости), стреляя по ним в упор — и двинув вперед немногочисленных всадников с копьями…

— АЛЛА-А-А!!!

Один из сельджуков ринулся на «Танкреда», намереваясь сразить крестоносца. Для более сильного удара турок, удерживающий свое оружие прямым хватом, чуть отвел правую руку назад — как совсем недавно действовал сам Белик, настигая первого сарацина… Вот только в этот раз капитан не преследовал врага — а разогнавшись, летел прямо на него, намереваясь в буквальном смысле протаранить! Однако опытный вражеский воин, не найдя брешей в защите самого крестоносца, в последний миг сумел изменить направление своего удара — и попытался вогнать острие копья в грудь Вельянтифа длинным выпадом…

Но за миг до того, как наконечник вражеского оружия достал бы плоть вороного жеребца, лэнс разогнавшегося для тарана Белика врезался в легкий деревянный щит сарацина, прошив его насквозь!

Руку капитана рвануло назад от сильнейшей отдачи — а древко копья, чье острие застряло в теле турка и его щите, буквально лопнуло, не выдержав напряжения… Но подчиняясь рефлексам «носителя», Даниил Витальевич уже секундой спустя рванул из ножен меч — чтобы от души рубануть клинком вправо, надвое развалив лук поравнявшегося с ним сельджука!

А вместе с ним и шею турецкого всадника…

Глава 11

…- Не жмемся к обозу! Шире шаг!!!

Самсона вдруг догнало чувство, что он отправился прошлое — ведь все происходящее с ним сейчас, происходило с ним и ранее едва ли не точь в точь! Все та же пыльная дорога Вифинии, по которой следует ромейский обоз, все то же палящее, малоазиатское солнце, все те же холмы, из-за которых по-прежнему может показаться турецкая конница… Но все-таки есть и отличия — обоз на сей раз вдвое длиннее предыдущего, а в сопровождение его следует аж целых две тысячи воинов! Среди которых — пять сотен конных прониариев и их боевых слуг, причем большая часть всадников вооружены луками или дротиками.

Эти не побегут, коли из леса появятся сельджуки…

И да, груз ромеев, перевозимый в обозе, также разительно отличается, если сравнить с предыдущим путешествием Романа к Никее. Ведь буквально в паре шагов от русской сотни на сцепке сразу из семи телег «путешествует» настоящий корабль! Конечно, не полноценный боевой дромон ромеев с высокими бортами, боевыми площадками для лучников и метательных машин на носу и в хвосте корабля, а также двумя мачтами (как минимум!) — и двумя рядами гребцов. Такое судно никак не удалось бы провезти сушей, разве что разобрать, а после собрать на месте… Но в этот раз грекам боевые дромоны и не нужны — ведь им придется драться не с пиратами эмира Чакан-бея, а экипажами утлых турецких суденышек, не приспособленных для морской схватки. Нет, ромеям вполне будет достаточно небольших «монер» — так местные корабелы и моряки называют суда с одним рядом гребных скамей и невысокими бортами, больше похожими на драккары викингов. Только в отличие от последних, монеры вооружены надводным тараном-шпироном, и ручной установкой для распыления греческого огня — хейросифоном. Кроме того, борта монер все одно выше бортов турецких лодок, и в случае абордажа экипаж ромейского судна так и так будет иметь преимущество!

Но вряд ли до абордажа дойдет, с учетом наличия греческого огня… А если нет, что же — тысяча гвардейцев варанги, по воле базилевса подчиненных Татикию, одному из самых верных своих военачальников, докажут в схватке, что варягам нет равных в сече на кораблях!

Интересно правда, посадит ли Татикий также и славянскую сотню Романа на монеры? Ведь Комнин недвусмысленно высказался, что русы Самсона обеспечивают личную охрану крещенного полукровки-сельджука…Впрочем, сам Татикий предпочитает брать с собой лишь небольшую охрану из преданных лично ему телохранителей. И за время совместного перехода ромейский стратиг ни разу не обсуждал с манглабитом русичей то задание, что поручил последнему лично базилевс.

Мысли о «златоносом турке» и императоре невольно вернули Самсона на несколько дней назад — в те мгновения, когда и состоялся его непростой разговор с Алексеем Комниным…

Что может испытывать простой сотник гвардейцев, когда его призывает к себе сам базилевс⁈ О, эту неповторимую гамму чувств сложно описать в двух словах — но если кратко, то любой здравомыслящий муж будет опасаться такого приема.