Отстегните ремни - Катерина Кириченко

Можно еще было сразу попросить их позвонить маме, она тоже бы объяснила, что я не бомж, и прислала бы Машку на машине забрать меня отсюда, если бы не одна совершенно идиотская проблема. Абсолютно все телефоны, включая номер Макса и мобильные и домашние номера Машки и мамы были забиты в память моего оставшегося у Макса на даче мобильника. А вспомнить хоть один номер по памяти, как я ни старалась последние полчаса, — я не могла. Вот будь он проклят этот технологический прогресс! В еще не столь отдаленные времена ДО появления мобильной связи я прекрасно помнила все телефоны, а теперь, полностью испорченная всеми этими удобными излишками, не могла восстановить в памяти даже обычный семизначный городской телефон квартиры, в которой выросла! И главное, совершенно понятно: в такой рассказ, заканчивающийся сообщением, что я не помню ни одного телефона на всей территории огромной России, по которому кто-то может засвидетельствовать мою личность, и помноженный на мой внешний вид, никто в местной полиции просто не поверит. А Даша добьет их в уверенности, что они поймали маньячку-сумасшедшую, крадущую чужих детей, своим правдивым рассказом о ночных событиях.

С другой стороны совсем хороших вариантов у меня в запасе не было, и, как ни крути, приходилось выбирать из плохих. Второй плохой вариант, после похода в местную полицию, — это дойти до какого-нибудь транспорта и попросить бесплатно довезти меня до Москвы. Но я сильно подозревала, что закончится такая попытка первым вариантом. Меня все-таки отведут к ментам.

— Ты папин телефон на память знаешь? — спросила я у Даши.

— Мой папа — олигарх, — упрямо ответила ноша у меня из-за спины.

Понятно. Ребенка заело. Она так и будет это везде повторять, и ментам ее сообщение совсем не понравится. Папа-олигарх — это все, что ей, похоже, требовалось знать в жизни. Это такой Дашин пропуск в жизнь, мультипас.

Я сделала еще одну усталую попытку:

— Солнышко мое! Дашуля! Ты свой телефон знаешь домашний? Или адрес? Или папин телефон, или мамин? Что-нибудь знаешь?

Кошкам вешают на шею такие железные гильзочки с адресами и телефонами хозяев. Очень странно, что детям не вешают на шеи такие же, или не надевают какие-нибудь неснимающиеся браслеты с информацией «Нашедшего прошу звонить сюда. Вознаграждение гарантируется».

— Как зовут твоего папу?

— Не скажу!

— Ну, пожалуйста!

Молчание.

— Милая моя! Если ты не скажешь, я брошу тебя тут в лесу, а сама уйду! — сказала я и угрожающе поставила ребенка на землю.

Ребенок стал пунцовым, глаза налились слезами, и было видно, как внутри маленькой головки происходит борьба упрямства и страха.

— Максим Сергеевич, — наконец произнесла девочка.

Я обрадовалась. Кажется, мы слегка разомкнули Дашин словарный запас.

— А маму?

— Вика.

— А где сейчас твоя мама?

— Поехала к бабушке в Тверь. Бабушка болеет.

— А когда мама за тобой вернется?

— Через три дня. Я у папы живу, пока мамы нету. Я к папе хочу! — сказал ребенок и начал хлюпать носом.

Та-а-ак, — соображала я. Вернуть ребенка матери в ближайшие три дня не получится. Надо искать Макса.

— А папа где живет?

— В Веледниково.

Ого! Вот как, оказывается, называлось место, откуда я вчера сбежала! Информации прибавлялось прямо на глазах. И, окрыленная успехом, я продолжила допрос:

— А папин телефон ты знаешь? Как папе сказать, куда он за тобой сейчас должен приехать? Папа тебя сейчас заберет домой. Только как нам найти папу? Телефон папин знаешь?

Даша ничего не ответила и заревела в полный голос.

— К папе хочу! — повторяла она все время. И больше добиться от нее ничего не удалось.

Взвесив свои шансы в полиции, я решила все-таки попробовать самой добраться до Москвы, а там, приняв душ и приведя себя в порядок, пойти в московское отделение и сделать нормальное заявление.

Железнодорожные пути, по которым я шла, вдруг резко закончились. Просто оборвались. Впереди простиралось поле с кустарником, за ним — лысоватый лес, и все. Пришли. Конец света какой-то! — подумала я. Причем в самом прямом смысле — конец света. Поезда дальше не идут. Причем и сюда-то они тоже давно не идут, пути заброшены и заросли наступавшим на них бурьяном. И все это максимум в пятнадцати километрах от такого мегаполиса, как Москва? Ну надо такой глухомани вообще тут случиться? Земля ведь, наверное, стоит тут миллионы, почему ж все до такой степени тут одичало?

Размышляя подобным образом, я опять взвалила все еще всхлипывающую Дашу на плечи и направилась к видневшейся впереди дороге. Ну вот, довела ребенка до слез! Ох, не сложатся у нас с ней дружеские отношения! Не умею я с детьми… Вокруг, как назло, не было ни души, живут ли еще в этих покосившихся домах люди — было не очевидно. Боже! Похоже на какой-то сюрреалистический фантастический фильм: заброшенный полигон для ядерных испытаний, а в домах в ужасающе ненатуральных позах расставлены манекены людей. Где-то я такой фильм уже видела.

Дорога оказалась грунтовая и вела к уродливому железнодорожному мосту. «Р. Истра» — гласила надпись на табличке. За мостом перед глазами вырастал настоящий поселок, заселенный нормальными живыми людьми. Открывался довольно красивый вид на белую церковь, даже не церковь, а целый комплекс храмовых построек, венчали который небесно голубые купола в золотых звездах. В другое время я бы даже, возможно, заинтересовалась памятником старины и изучила храм подробнее, но сейчас мне было не до этого. Ну, слава богу! — вырвалось у меня что-то типа полустона, и я постаралась прибавить шаг, хотя ноги уже мучили меня довольно ощутимо. Даша мешком болталась на моих плечах из стороны в сторону и тихонечко и без особого выражения подвывала.

Первым живым человеком, который меня встретил в поселке, оказался ободранного вида мужик неопределенного возраста, ему могло быть и пятьдесят, и семьдесят лет. Он смотрел с интересом, как я к нему направляюсь, покуривал и все время сплевывал на землю черную слюну.

— Здравствуйте! — сказала я как можно более вежливо и улыбнулась. — Не подскажете, как отсюда доехать до Москвы?

— А ты кто будешь-то? — поинтересовался дед и с явным удовольствием уставился на мои голые бедра.

— Я потерялась вчера в лесу. Отстала от компании. Мы на шашлыки приехали, в Веледниково, я пошла погулять и вот… Мне бы в Москву как-то добраться теперь, — объяснила я, как мне казалось, довольно правдоподобную историю. Рукой же попыталась натянуть оборванное платье чуть ниже.

— А че босая? — продолжал осматривать меня дед.

— Ну… так вышло, — не нашлась я.

— А ребенок чей?

Я начинала терять терпение. Какая ему вообще разница? Какое полное беспардонство и какие наглые, раздевающие меня глаза! Улыбнувшись ему опять со всей возможной вежливостью, я твердо повторила вопрос: