Колыбельная для смерти - Наталья Калинина

– Какие же у тебя невероятные глаза, – сказала Лиза, не в силах отвести взгляда от Мориса. – Такие пронзительные и умные, что аж страшно. Знаешь, кого ты напоминаешь этими голубыми глазами? Короля Ночи из «Игры престола», вот кого.

Пальцы с удовольствием погружались в густую шерсть, кот жмурился, терся о ее ногу и тарахтел маленьким моторчиком. Лиза подхватила Мориса на руки и вместе с ним забралась на широкий подоконник.

Она любила свою квартиру еще из-за широких, как скамьи, подоконников. И нередко занималась тут, расположившись с тетрадями и учебниками, как на диване. Но сейчас, после звонка Дэна, и речи не могло быть о том, чтобы вновь сосредоточиться на учебе. Лиза просто сидела, поглаживая кота, и смотрела на начавшуюся метель. Морис жмурился на ее коленях, ему, казалось, не было никакого дела до метаморфоз за окном. Лиза щекотала его за ухом и тихонько улыбалась. Тревога постепенно уходила. А кот усиленно работал над тем, чтобы ей хотя бы в этот вечер не было беспокойно: тарахтел, легонько, не выпуская когтей, мял лапками ее ноги.

– Какой ты славный, – прошептала Лиза. Настоящий хозяин сиамца так и не объявился, и она допустила робкую надежду, что Морис останется с нею на долгие годы.

Она отвлеклась на кота, казалось, всего лишь на мгновение, но за это время картина за окном успела измениться. Метель утихала, и теперь была видна чернота ночного неба, желтые капли освещенных окон и крошечное рыжее пятно. Лиза прижалась лицом к стеклу, а затем, спугнув кота, вскочила на ноги и бросилась в коридор. На ходу сдернув с вешалки куртку и торопливо сунув ноги в ботинки, она выскочила наружу, так и не заперев квартиру.

Рыжий мальчишка не ушел. Повернул голову на стук закрывшейся тяжелой двери и, увидев Лизу, поднялся.

– Привет, – неловко поздоровалась она. Он молча кивнул и, сунув руки в карманы, нахохлился.

– Только не убегай опять, – попросила Лиза. – Я ничего плохого тебе не сделаю. Мне просто нужно с тобой поговорить. Хорошо?

Мальчишка снова кивнул, но не сделал навстречу ни шагу. Стоял и смотрел на девушку то ли с сомнением, то ли с мольбой. Лиза сама шагнула к нему, протянула руку, но затем опустила ее.

– Тебе ведь что-то от меня надо? Так? Скажи мне, пожалуйста. Может, я смогу тебе помочь.

Мальчишка смотрел на нее не мигая. А затем неуверенно улыбнулся.

– Помоги мне, – прошелестел он еле слышно. – Помоги мне уйти.

– Что? – не поняла Лиза.

– Помоги мне уйти, – в отчаянии попросил он и наконец-то медленно приблизился.

– Ты не помнишь, где жил раньше? – догадалась Лиза. – Тебя кто-то ударил, и ты забыл? Или у тебя нет денег на проезд?

Рыжий неопределенно дернул головой и поежился.

– Пойдем ко мне домой. Ты, кажется, замерз. И хочешь есть? Я тебя накормлю, и ты мне расскажешь все, что знаешь. Только для того, чтобы я могла тебе помочь, – поспешно добавила Лиза, заметив, что мальчишка опять напрягся.

Она первой направилась к подъезду, рыжий неуверенно последовал за ней. Но, дойдя до крыльца, остановился.

– Ну же! – подбодрила Лиза, оглядываясь на него. И только тогда заметила первую странность. Через двор тянулась лишь одна цепочка следов – ее. А следов мальчишки не было, так, словно он не шел, а передвигался по воздуху. Лиза невольно ахнула и в недоумении перевела взгляд на рыжего.

В его светло-карих (она это помнила!) глазах клубилась темнота, а рот кривила злая усмешка. Лиза дернулась, чтобы уйти, скрыться от рыжего в подъезде, но ноги словно примерзли к крыльцу. Не в силах отвести взгляда от страшной гримасы, обезобразившей лицо мальчишки, она чувствовала, как темнота в его глазах затягивает ее, высасывает ее силы. Откуда-то издалека до слуха долетела тихая механическая музыка, словно кто-то неподалеку открыл музыкальную шкатулку. Ее треньканье было навязчивым, болезненным, сводящим с ума. Лиза попыталась закрыть уши ладонями, но руки не послушались. Да и треньканье, казалось, раздавалось уже не снаружи, а в ее голове. Эта странная и страшная музыка раздражала и пугала. Не выдержав, Лиза упала на колени, а затем рухнула набок и уткнулась лицом в холодный снег. Как больно! Боже, как больно! Но нет сил ни закричать, ни даже застонать. Поутру кто-нибудь из жителей, выйдя выгулять собаку, споткнется о ее тело, укрытое снегом, будто саваном, испуганно охнет и дрожащими пальцами выудит из кармана телефон. Приедет полиция, а для «Скорой» уже окажется поздно. Врачи постановят, что молодая девушка умерла от инсульта или аневризмы, соседи сокрушенно поохают, кто-то сочувственно скажет, что у студентов такая нагрузка… Секундная жалость к себе утонула в новом приступе боли. Мир из белого превратился в кроваво-красный. И, кажется, она все же закричала – истошно, из последних сил. Но вдруг ее собственный крик перекрыло громкое шипение, и музыка внезапно стихла. В щеку ткнулось что-то теплое, прошлось по коже щекотно и мягко, словно утешая. Лиза открыла глаза и увидела перед собой голубые глаза Мориса. Она через силу улыбнулась ему и не без труда села. Голову больше не разрывала боль, но из носа на девственный снег капала кровь.

– Спасибо, – шепотом поблагодарила Лиза вскарабкавшегося к ней на руки кота. Спрашивать, как он тут оказался, она не стала. И так понятно, что выскочил он за ней в приоткрытую дверь.

С Морисом на руках Лиза вернулась в квартиру и тщательно заперлась на все замки, словно рыжий мог попытаться проникнуть в ее жилище. От слабости она еле держалась на ногах. Сил хватило лишь на то, чтобы дойти до кровати и, не раздеваясь, прилечь. Проваливаясь в сон, Лиза еще успела подумать, что как хорошо, что завтра выходной, потому что не хотелось пропускать вновь занятия – на этот раз уже из-за недомогания. Морис свернулся рядом в теплый клубок, положил мягкую лапу ей на плечо, будто желая обнять, и затянул свою песенку.

Ей вновь приснился Рон. Он ждал ее во дворе – в куртке нараспашку, без головного убора и шарфа. Лиза спустилась с крыльца, и мужчина протянул ей руку. Молча улыбнувшись, Рон приобнял ее и закружил в медленном вальсе, а вокруг падали снежинки. И, казалось, никого в этом мире не осталось, кроме них. Ветер стих, а все звуки растворились в снежной ночи. Только гулко стучали их сердца. Чувствуя на себе взгляд мужчины, Лиза подняла лицо и внезапно обнаружила, что держит ее в объятиях вовсе не Рон, а писатель Дэн Весенин. Его серые глаза на фоне черного неба казались темными, как свинец. Не отрываясь, он смотрел на ее губы. И Лиза неожиданно для себя первая потянулась к нему с поцелуем. Дэн ответил и обнял ее так крепко, словно никого важнее для него на всем белом свете не было. Лиза утонула в его объятиях. А со стороны на их танец смотрел, сверкая голубыми глазами, кот Морис.

К обеду снег растаял и превратился в болотистую жижу, которая отлетала от колес, заляпывала не только бока машины, но и лобовое стекло. «Дворники» мельтешили, не столько очищая стекло, сколько раздражая. Дэн напряженно всматривался в тонувшую в тумане дорогу, боясь пропустить нужный указатель. Настроение было под стать погоде: хмурое, серое и беспросветное. Он уже жалел о том, что ляпнул вчера Лизе о том, что Рон ее любил. Сказал и осекся, понимая, что своими словами только разбередил девушке душу и встревожил. Всю бессонную ночь он корил себя за эти слова. И не только потому, что дал ей ложную надежду, а оттого, что не знал, как теперь уберечь ее от страшной новости. Что ей сказать? И вправе ли он рассказывать ей о своем открытии? Он так и не перезвонил Лизе, хоть и видел на телефоне ее пропущенные звонки. Но не только потому, что не знал, как сказать ей о вчерашнем открытии, сколько потому, что решил подтвердить или опровергнуть его.