Ликвидация России. Кто помог красным победить в Гражданской войне? - Николай Стариков

Слышу гневный голос историков: по почему же немцы не попросили большевиков выдать Романовых раньше? Например, при подписании мирного договора? Конечно, определенные попытки оказания содействия царской семье дипломатическим путем предпринимались. Карл фон Ботмер, советник германского посольства в Москве, убедителен и лаконичен в своих дневниках: «Нам здесь часто задают вопрос, почему Германия в Брестском мире не потребовала выдачи царской фамилии нейтральному государству, например Дании, с взятием обязательств с соответствующего правительства о недопущении возвращения в Россию членов императорской семьи с целью оказания поддержки контрреволюции... Подобное требование с нашей стороны Россия приняла бы, как и все другие, без сопротивления. Похоже, что наше правительство руководствовалось двумя соображениями. С одной стороны, наши левые партии расценили бы такой шаг как вмешательство во внутренние дела России и поддержку реакции, с другой – не было уверенности, что если с выдачей царя согласятся, то ей воспрепятствует покушение на царя и его убийство, которое произойдет, естественно, «против воли и к большому сожалению правительства Советов»»[109].

Большевики не репрессировали Романовых до марта, чтобы немцы не заволновались, а Германия не просила о выдаче Николая II, чтобы не давать повода к его убийству. Заколдованный круг.

Упорные слухи о смерти царской семьи, начавшие циркулировать в конце июня, тем не менее вызвали сильное беспокойство германского руководства. 24 июня 1918 года полномочный представитель Советской России в Германии, уже знакомый нам товарищ Иоффе, написал Ленину о возможных последствиях казни Николая II для отношений Москвы и Берлина: «... Необходимо, что на случай если действительно что-нибудь произойдет, мы могли опубликовать вполне убедительный материал, доказывающий нашу непричастность. Это совершенно необходимо»[110].

Товарищу Иоффе, сидящему в Берлине, абсолютно ясна вредность и ненужность убийства Николая Романова. О том, что детей и супругу монарха казнить нельзя, он даже не говорит – это настолько очевидный факт, что писать об этом не стоит! Обращение Иоффе в Москве услышали – именно поэтому 25 июня центральные большевистские «Известия» в № 129 печатают информацию о том, что председатель Екатеринбургского Исполнительного комитета категорически опровергает слух об убийстве Николая Романова. Накануне в № 128 «Известия» уже поднимали эту тему: «Слухи об убийстве Николая Романова – провокация»[111]. Но раз немцы так беспокоятся, то опровержение можно и повторить.

Однако Романовых в Екатеринбурге все же убивают. Через четыре дня после злодеяния, 20 июля 1918 года, товарищ Иоффе пишет письмо наркому иностранных дел Чичерину о реакции в Германии на казнь русского царя:

«Сегодня все газеты приносят сообщение, что 16 июля расстрелян Николай Романов по распоряжению советского правительства на Урале. В сообщениях говорится, что в Москве это больше не отрицается и будто бы в советских кругах в Москве подтвердили это сообщение. Все газеты по поводу будто бы происшедшего убийства высказывают свое возмущение...»[112]

Последняя строка официального представителя красной России в Германии просто поразительна и весьма показательна: «Какие у Вас сведения по поводу судьбы Николая Романова?» Убийство царя настолько спонтанное и неожиданное, что большевистские дипломаты о нем не оповещены и заранее не выработана никакая официальная позиция! Как надо отвечать на запросы немцев, советский посол не знает, он растерян и просит снабдить его сведениями. Странная «подготовка» для такого важного события, как расстрел бывшего монарха. Особенно если вспомнить, что Иоффе – посол в единственной державе, которая на тот момент реально может уничтожить Советскую власть. И от его слов во многом зависит реакция Берлина на состоявшееся злодейство. Но ему ничего не сообщают.

На следующий день, 21 июля 1918 года, советский посол отправляет новую телеграмму в Москву: «... Вместе с тем фон Буше сообщил мне, будто бывший царь убит [в] Екатеринбурге по постановлению местного совдепа, будто Свердлов в речи оправдал это и прочел выдержку из статьи «Правды», где это убийство разъясняется и в отношении Германии употребляется выражение «разбойничий империализм», против чего протестуют. Указав, что это убийство сильно повредит нам во всем мире, он официально попросил озаботиться сохранением жизни бывшей царицы и детей. На все это я ничего не ответил, ибо не знал положения дел, заявил, что приму к сведению»[113].

Осведомленность дипломата равна нулю. Неон информирует немецкую сторону, а германские деятели доносят новости из России до советского посла, зачитывая товарищу Иоффе выдержки из большевистских газет. Он же только хлопает в ответ глазами и говорит: «Приму к сведению».

Есть у недобросовестных историков один хороший прием. Он прост и незатейлив, но с его помощью можно истолковать факты как угодно. Заключается этот метод в том, что о важных взаимосвязанных событиях рассказывается совершенно в разных местах книги. Обычный читатель на даты внимания особого не обращает. Он их быстро забывает, а чтобы он заметил совпадения между двумя событиями, об этом надо написать отдельно и поместить их рядом. Если разнести факты далеко друг от друга – читатель связать их не сможет. Это историкам и нужно. Потому об убийстве Романовых и об убийстве графа фон Мирбаха никогда рядом и не пишут. А ведь произошли они почти в одно и то же время и взаимосвязь между ними самая прямая.

Судите сами. Вернемся к событиям, которые мы подробно рассматривали в предыдущей главе. Германский посол граф фон Мирбах не только возглавляет немецкое посольство. Он наивысший представитель Германии в большевистской России. Через него идут все финансовые нити, связывающие революционеров и немцев. Фон Мирбах – это ключевая фигура русско-германских отношений. К тому же он еще глава неофициального «штаба» по спасению Романовых. Ведь царственные дома России и Германии связаны множеством родственных ниточек. И война войной, но спасением своих Гоген- цоллерны не пренебрегают.

Именно графа фон Мирбаха и убивают 6 июля левые эсеры Блюмкин и Андреев.

Понимаете? Это красивый двойной удар: убирается главный переговорщик по романовским делам и одновременно создается повод для ссоры Ленина с кайзером. Немцы в шоке. Барон Карл фон Ботмер оставил великолепный дневник. 10 июля он прямо записывает в него: « Убийство посланника было в интересах социалистов-революционеров и Антанты...»[114]